ГЛАВА 1. ПЕСНЯ НА ГЛУБИНЕ
В магазине старика Нейда на Коралловой платформе можно было купить как свежую рыбу, так и последнюю модель гидролокатора. Пожилый торговец, известный всему Коралловому Шпилю и как опытный рыбак, и как контрабандист редких глубинных деталей, держал своё заведение в характерном беспорядке. Сети сушились рядом с мотками оптоволокна, а под потолком качались клетки с биолюминесцентными медузами, освещающими витрины с навигационным оборудованием.
Когда деревянная дверь со скрипом отворилась, впуская соленый ветер, старик Нейд как раз чинил гидрофон, напевая себе под нос старую балладу о Великом Погружении – как это делали все рыбаки, работая с техникой. Суеверие гласило, что музыка успокаивает механизмы.
– Доброе утро, старик, – поздоровалась Лира Маренова, поправляя выбившуюся из-под шелковой повязки прядь светлых волос. Её платье из импортного муслина, явно слишком дорогое для рыбацкой лавки, шелестело при каждом движении. – Мне нужен акваланг для глубинного погружения. И, если можно, карта течений в районе старых руин.
Старик Нейд оторвался от гидрофона и окинул её долгим оценивающим взглядом. Адмиральская дочка. В его лавке. Просит снаряжение для погружения к руинам, куда приличные надводные барышни не суются.
– Карты есть, барышня, – хмыкнул он, вытирая замасленные руки о фартук. – Только я бы на вашем месте туда не совался. Течения там переменчивые. А ещё говорят, что в полнолуние оттуда слышны странные звуки. Старые рыбаки называют это "пением камней".
– Суеверия, – отмахнулась Лира, но её пальцы непроизвольно сжались на краю прилавка. С того самого дня, как она впервые услышала Песню во время церемонии погружения, прошла неделя. Неделя, наполненная бессонными ночами и этим проклятым звуком, который звенел в её голове, как разбитое стекло в пустой комнате.
Пока старик Нейд копался в запасах, доставая потрёпанный, но надёжный акваланг, навигатор на прилавке вдруг издал странный звук – словно кто-то провёл пальцами по струнам арфы под толщей воды. На экране, покрытом сеткой трещин и наклейками с изображениями русалок, появилась странная звуковая волна, которой там быть не должно:
<< 47.2 ГЦ – РЕЗОНАНС – ИСТОЧНИК: РАЗЛОМ-7 >>
– Что за… – Лира не успела закончить фразу. Волна исчезла, а навигатор мигнул и вернулся к обычной карте течений, словно ничего не случилось. Но в тот же миг что-то дрогнуло в её груди – как будто невидимая струна натянулась между ней и чем-то далеким, глубоким, зовущим.
– Что-то не так, барышня? – старик Нейд вернулся с аквалангом в руках. Его взгляд стал острым, настороженным.
– Я не уверена, – Лира нахмурилась, массируя виски. – Показалось… какая-то аномалия. Резонанс с разлома.
Старик Нейд резко побледнел. Акваланг выпал из его рук, с грохотом ударившись о настил. Биолюминесцентные медузы в клетках тревожно вспыхнули ярко-синим – они всегда чувствовали страх.
– Разломы, – прошептал он. – Песни разломов. Мой дед рассказывал… когда кто-то начинает слышать Песни, это значит, что океан выбрал тебя. Но для Надводников это невозможно. Это…
Договорить он не успел. Дверь лавки распахнулась настежь, впуская брызги и запах штормового ветра вместе с запыхавшимся младшим лейтенантом Кормаком. Его мундир был мокрым, нейроимплант в виске тревожно мерцал красным, а в руке он сжимал влагозащищённый планшет.
– Леди Маренова! – выпалил он, увидев Лиру. – Адмирал велел срочно вернуться. Инцидент на нефтяной платформе "Нептун-4". Глубинники… они прекратили работу. Все одновременно. Говорят, что услышали что-то. Какой-то… зов из глубины.
Он замялся, словно следующие слова давались ему с трудом.
– И ещё. Ваша сестра, леди Лекса. Её нашли на краю платформы, в одной ночной рубашке, босую. Она стояла у самого края воды и… пела. На языке, которого никто не знает. Врачи говорят, что она в трансе, но её глаза… её глаза светятся бирюзовым, как у глубинников-эхо.
