Ночевать меня определили в дом губернатора – очень удобно, учитывая долгий вечерний прием в этом же доме. Высшие губернские штатские и военные чины, богатые купцы – старообрядцы в наличии, и я сильно удивился, когда они дружно поблагодарили меня за помощь Евпатию. Интернета нет, телеграф с недельной задержкой работает, в газетах о нем не писали, а все уже откуда‑то знают!
Вчерашний день по эмоциям был очень интересным – собственноручная закладка тех мест, возле которых я гулял всю прошлую жизнь заставляла мозги вхолостую прокручивать теории временных петель и параллельных вселенных, но этот ненужный «порожняк» я гнал прочь – толку с него?
Начали мы с памятника адмиралу Невельскому. Прибывшие с нами попы организовали молебен – а как без него новое дело начинать? – и после этого я возложил серебряную дощечку с гравировкой. Далее, сняв мундир и по‑Петровски закатав рукава рубахи, чтобы обеспечить фотографам кадры поэффектнее, зачерпнул раствора из тачки и шлепнул поверх него камень, для проформы постучав рукояткой мастерка.
Криво, но важен не камень, а его сакральное значение!
По изначальному плану на этом работа физическая должна была смениться приемом с местными шишками, но реальность и тикающее время внесли коррективы – «закладывать» пришлось все в один день. Очень глупо и нерационально, но после памятника мы вернулись в порт, где после молебна – ну и что, что только что такой же проводили? Протокол есть протокол! – я заложил сухой док имени цесаревича Николая. Кое‑кто выдвигал инициативы переименовать в мою честь, но мне в честь себя сухой док именовать не захотелось, пусть покойный увековечивается.
Третий пункт созидательной программы – собственно Транссиб, ради которого данный визит и затевался. Первые впечатления к этому моменту отпустили, адаптация к провинциальным шишкам и желание высматривать анархистов и социалистов прошли, и я посмотрел на Владивосток более пристальным взглядом, сразу же словив озарение. Успенского собора‑то к моим временам не сохранилось – разрушен в советское время. Так‑то и пес с ним – за воинствующий атеизм советская власть щедро платила инфраструктурой, образованием и могучим соцпакетом. Эти мысли тоже выкидываем – не важны.
Крепко поразмыслив над судьбой Успенского собора, заметил отсутствие двух привычных для меня мостов – на остров Русский и через залив Золотой рог. Надо будет озаботиться, но это потом. Многих районов Владивостока еще попросту нет, вместо них красуются первозданного вида сопки и куски леса – в будущем их несомненно порубят на дрова и стройматериалы, а пока, по словам губернатора, приходится время от времени прочесывать заросли солдатами, которые иногда возвращаются с прибавкой к обеду или шкурами несъедобных хищников.
Токаревский маяк тоже еще не построен – вместо него навигации помогает временное убожество. Южная часть города – та, что на противоположной нынешнему мне стороне Золотого рога – практически не развита, потому что городу на данный момент хватает северной части.
А еще здесь были опиумные курильни – я увидел две, и обе были закрыты в честь траура по цесаревичу, равно как и театр – люди у нас культурные, им без театра новые территории осваивать не так интересно. По‑хорошему закрыть бы эти курильни к чертовой бабушке насовсем, но у них же есть хозяева. Они вкладывались в открытие притона, нанимали персонал, выстраивали логистику. То есть – просто закрыть можно, но это будет нарушением священного права частной собственности. То есть – придется выплачивать наркоторговцам компенсации или хотя бы давать льготные кредиты на перепрофилирование бизнеса. Надо с Александром разговаривать, в общем, и подводить под запрет конкретную научную базу, чтобы он выглядел не самодурством, а заботой о здоровье и благосостоянии подданных.
