Глава первая: Вкус забвения
Арсений стоял неподвижно, как изваяние, в центре безупречно стерильной кухни. Его царство пахло озоном, свежесрезанным трюфелем и холодным металлом. За массивной дубовой дверью с матовым стеклом тихо перешептывался, звякал хрусталем и столовым серебром тот мир, ради которого все это затевалось – мир сытых, благополучных людей, пресыщенных всем на свете, кроме новых ощущений. Именно им Арсений и собирался продать то, чего нельзя было купить ни за какие деньги. Прошлое.
«Амнезия» – так он назвал свой ресторан. Иронично и точно. Он не кормил людей. Он их лечил. Или калечил – это уже зависело от точки зрения. Он был не поваром, он был архивариусом вкуса, дирижером памяти. Один укус его фирменного желе из утки с лепестками фиалок мог вернуть пятидесятилетнему банкиру ощущение беззаботного летнего дня из семилетнего возраста, когда он бежал босиком по мокрой после дождя траве. Ломтик карамелизованной моркови, приправленный дымом ладана, вызывал у скептичной журналистки забытое чувство детской безопасности на коленях у бабушки в старой деревенской церкви.
Но сегодняшний вечер был особенным. Сегодня он представлял шедевр. Блюдо, которое не просто вызывало воспоминания, а стирало границы самой личности. «Протос». Первобытный.
Арсений провел пальцем по краю глубокой керамической чаши, где в темном, почти черном соусе тушилось мясо. Это был не ягненок и не телятина. Это было нечто иное, добытое с невероятным трудом из одного закрытого институтского проекта, где работали над синтезом тканей на основе архаичных генетических последовательностей. Ученые пытались создать новые органы для трансплантации, а Арсений нашел им иное, куда более возвышенное применение. Он был гурманом, а не хирургом.
Дверь на кухню приоткрылась, и в проеме показалась бледная, как лунь, голова Матвея, сомелье и управляющего. Матвей был единственным, кто знал о сути происходящего на кухне больше, чем просто рецепты. Он был посвящен в таинство.
– Все готовы, Арсений Владимирович, – тихо произнес он. Его голос всегда был тихим, будто он боялся потревожить витавшие в воздухе молекулы вкуса. – Столик номер один. Самые… требовательные гости.
Арсений кивнул, не отрывая глаз от чаши. Соус пузырился, издавая не звук, а скорее шепот – густой, тяжелый, пахнущий влажной землей, мхом и чем-то медным, кровяным.
– Я знаю. Пусть ждут. Им нужно настроиться. Аппетит – это прежде всего работа ума.
Матвей кивнул и бесшумно исчез.
«Самые требовательные гости». Это означало критика Леонида Свиридова, человека, чье слово могло вознести ресторан на Олимп гастрономии или низвергнуть его в небытие. И его спутницу, Алису, женщину с глазами цвета зимнего неба, которая, как поговаривали, уже все в этой жизни попробовала и ничему не удивлялась. Они были идеальными подопытными кроликами. Если «Протос» сработает на них, он сработает на ком угодно.
Арсений взял со стола длинную иглу из черного дерева. На ее острие был нанизан крошечный кусочек корня какого-то редкого растения, добытого шаманами с плато Путорана. Он аккуратно опустил иглу в соус, позволив ароматической композиции проникнуть вглубь. Это был последний штрих. Финал симфонии.
Он сам не до конца понимал всю биохимическую механику своего искусства. Он был самоучкой, одержимым, который десятилетиями собирал по крупицам знания: старинные травники, труды по нейробиологии, диссертации по ферментации, которые никто не читал. Он открыл, что определенные комбинации аминокислот, алкалоидов и эфирных масел, воздействуя на рецепторы языка и обонятельные рецепторы, способны запускать в мозгу цепные реакции, активируя нейронные сети, связанные с долговременной памятью и эмоциями. Это была не магия. Это была наука, доведенная до уровня алхимии.
