Десять дней из жизни Сталина
22 июня – 2 июля 1941 года
Несмотря на то, что в заголовок этих заметок вынесено имя человека, возглавлявшего в годы Великой отечественной войны Красную Армию и работу тыла, Коммунистическую партию большевиков, которая стала организатором победы советского народа в смертельной схватке с фашизмом, они – не о И. В. Сталине.
Эти заметки – о правде и лжи, вероятно, о беспримерной в мировой истории кампании клеветы. Клеветники, отечественные и зарубежные, вписывают в биографию И. В. Сталина любые измышления – было бы только погрязнее, позловеще. Одна из самых любимых ими тем – И. В. Сталин в первые дни войны. На рубеже 90–х ушедшего века неисчислимая свора антисоветчиков, в которой выделялись голоса бывших пропагандистских работников КПСС, день и ночь, если принять во внимание радиопередачи, обрабатывала массовое сознание. Миллионы людей оказались даже не в состоянии задать себе вопрос: а такое могло быть? Бесспорно, эта антисоветская акция, а она именно антисоветская, а не антисталинская, как это представляется на первый взгляд, дала ее организаторам столь блестящий для них результат потому, что началась еще в советское время, в условиях, когда ее инициаторов, уважаемых в обществе людей, мало кому приходило в голову заподозрить в заурядной подлости.
Комментаторы сборника документов «Органы государственной безопасности СССР в Великой Отечественной войне», подготовленного к печати Федеральной службой безопасности РФ и Академией ФСБ РФ, совершенно справедливо отмечают, что «зеленый свет» безудержному потоку антисталинских измышлений дал Н. С. Хрущев. За хвост выпущенной им грязной утки потом, во время «перестройки», уцепилось бог весть какое количество антисоветчиков – от трехзвездного генерала с двумя учеными степенями Д. А. Волкогонова до безвестных провинциальных шавок. Но хрущевские инсинуации в сознание советских людей стали внедрять еще лет за двадцать до «исследований» Волгонова и еже с ним. В самом конце 60-х годов писатель А. Б. Чаковский опубликовал растиражированный затем в нескольких миллионах экземплярах роман «Блокада». Он так описал душевное состояние Сталина и его поведение. Сообщение Молотова после встречи с послом фон Шуленбергом о том, что Германия объявила Советскому Союзу войну, «застало Сталина на его пути в дальний угол комнаты…он круто повернулся…Казалось, что Сталин сбился с пути, заблудился, потерял зрение. Он сделал несколько неуверенных шагов. Потом все так же, будто ничего не видя перед собой, подошел к столу и медленно, точно ощупью, опустился на свободный стул. Он сидел ссутулившись, опустив голову, положив на стол набитую, но так и не зажженную трубку.
….Потом, ни на кого не глядя, поникший, ссутулившийся вышел из здания, сел в машину и уехал в свой кунцевский дом.
Никто не знал, о чем думал Сталин в течение последующих нескольких десятков часов. Его никто не видел. Он не появлялся в Кремле. Никто не слышал его голоса в телефонных трубках. Он никого не звал…. Что же делал, о чем думал этот, казалось, всесильный и всезнающий человек в те долгие, страшные часы? Об этом можно только гадать».
К сожалению, мы и сегодня не знаем в полном объеме о том, чем занимался Сталин в те дни. Но гадать, что делал и о чем думал Сталин «в те долгие, страшные часы», то есть в часы якобы самозаточения на кунцевской даче, не стоит. Таких часов просто не было. Все эти дни Сталин напряженно работал – и на даче, и, главным образом, в Кремле. А о чем он думал? А о чем думаем мы все, когда перед нами встают какие-то вопросы? О том, как их решить.
Выпущенную через три года после смерти Сталина утку «коммунист № 1», как иногда называл себя Хрущев, он затем «поселил» в своих мемуарах. В Советском Союзе их впервые опубликовал в 1990 году журнал «Вопросы истории. В них, в частности, есть такие строки: «Война началась. Но каких-нибудь заявлений Советского правительства или же лично Сталина не было… Сейчас-то я знаю, почему Сталин тогда не выступил. Он был совершенно парализован в своих действиях и не собрался с мыслями… Он находился в состоянии шока». Несомненно, для антисоветской поросли 90-х годов «воспоминания» Хрущева также стали источником клеветы.
