Париж ликовал, переполненный блеском электрических гирлянд, потрясенный непривычно яркими огнями. Совсем недавно построенная Эйфелева башня была объектом критики почти всех парижских газет. Но очерченная контуром электрических лампочек, она неожиданно стала привлекательной. Освещая небо ночного Парижа непривычно загадочным сиянием, башня была хорошо видна даже с самых окраин города, где проживала беднота, равнодушная к эпохальному событию – открытию Всемирной выставки. Наконец-то человечество решило провести смотр своих достижений на рубеже ХХ столетия.
Париж изменился в канун открытия Всемирной выставки, стал праздничным и нарядным. Любопытные гости со всего мира съезжались сюда, как правоверные в Мекку, для празднования достижений торжества человеческого духа и прогресса цивилизации. Гости побогаче селились в дорогих гостиницах в центре города и с восторгом катались в автомобилях, а водители в кожаных куртках и защитных очках предупредительно распахивали дверцы. Любопытная публика добиралась в этот город из самых дальних уголков земли и селилась в дешевых отелях на окраинах, а для ночных прогулок выбирала направление по светящемуся силуэту Эйфелевой башни.
Рестораны и кафе были переполнены гудящей от восторга и причастности к эпохальному событию публикой.
Даже девицы с улицы Кличи и других злачных районов искренне радовались достижениям человеческой мысли, увеличивающемуся количеству потенциальных клиентов. Добравшись из самых глухих уголков, некоторые неофиты прогресса попадали в жаркие и изощренные объятия парижских жриц любви и уже забывали о выставочных павильонах, переполненных потрясающими образцами достижений техники, разума.
Более пятидесяти миллионов любознательных посетителей выставки, жаждущих прикоснуться к вершинам достижений цивилизации, уже истощили терпение местного населения. Утомленные гости и парижане с удовольствием попадали в алкогольный павильон возле Эйфелевой башни, где у красочного русского стенда бесплатно раздавали бутылки с водкой, прошедшей специальную очистку.
Высокий немец в пенсне вел мальчика за руку и тоже получил от усатого приказчика в белой косоворотке бутылку с яркой этикеткой. Его экономная душа возрадовалась, и он повернулся к тщедушному горбоносому французу, чей шустрый, как ртуть, сынок уже успел показать сверстнику язык и скорчить смешную рожицу.
Француз так и не нашел знакомых немецких слов, однако его живая натура требовала общения, и он жестами пригласил немца за столик кафе. Сначала они выпили дешевого вина, а затем решили попробовать удивительной водки. Нарядная и гудящая толпа так и не смогла отвлечь двоих почти немых собеседников, сумевших объясниться жестами, а дети уже подружились и склонили головы над открытками с изображением наиболее примечательных достижений Всемирной выставки.
Мальчишки не знали, что через десяток лет им суждено будет вновь встретиться в битве на Марне, холодной осенью, в развороченном снарядом окопе, и, вцепившись в горло друг другу, погрузиться в болотную жижу, так и не разжав пальцев.
Оказывается, в этом круговороте радости, света, прогресса уже была зачата и должна была родиться ужасная война, превосходящая по своей страшной силе все мыслимые представления ограниченного человеческого воображения. Постепенно война из мелких, почти опереточных стычек превращалась в могучий и совершенный фабричный механизм уничтожения миллионов жизней.
Совсем недавно верилось, что близок приход царства Божьего на землю и война казалась похожей на мифы, которые все любят пересказывать, но никто серьезно к ним не относится.
