«Катастрофа июня 1941 года» – событие, на которое намоталось рекордное количество исторических мифов. Пропаганда советская, антисоветская, постсоветская, антипостсоветская, дошедшая до нас спустя полвека геббельсовская и известная в отзвуках западная порождают такую интерференцию, что порой полностью скрывают под собой предмет спора. Да еще и историков (а военные историки почти исключительно мужчины) переклинивает чисто по-мужски: добравшись до возможности подвигать танчики по карте, они теряют интерес ко всему остальному.
Неизменно одно: лето 1941 года всеми рассматривается как нечто неправильное – так не должно было быть.
Нет, если стать на позицию немцев, то все понятно. По логике вещей армия, терпящая такие поражения, как РККА, должна была осознать бессмысленность сопротивления, развалиться и дружно поднять руки вверх. А вышло все наоборот: сперва разваливались и поднимали руки, а потом стали сопротивляться, и чем дальше, тем ожесточеннее. Это – как если бы волчья стая, кинувшись загонять стадо баранов, вдруг обнаружила у тех сперва клыки, потом когти, затем стальные шипы под шерстью, а на закуску еще и умение плеваться огнем. Спрашивается, и чего тогда они от волков бегали?
Для немцев это был явно неправильный дебют кампании. Но почему его считают неправильным наши историки? Во всех практически работах проскальзывает: неправильно вышло, должно было быть как-то иначе. Как должно было быть, никто не говорит, но получилось явно неправильно. А правильно-то как? Ну… тут у всех по-разному.
Что представлял собой советский миф? Армия была готова отбросить врага от границы, как теннисный мячик, и завершить войну малой кровью на чужой территории, но ей помешали. (Учитывая, что после Победы военную историю курировали предвоенные генералы, чего еще ожидать?) Кто помешал? Да кто же, как не эти штатские. Выбор «штатских» впечатлял: от Сталина и Ворошилова (которого даже после пятнадцати лет на посту наркома за военного деятеля все равно не признавали) до зловредных чекистов и упертых партсекретарей. Да, кстати: у немцев было еще намного больше танков и самолетов. В общем, все виноваты, кроме товарища генерала.
Антисоветский миф: «катастрофа 1941 года» произошла потому, что народ не хотел защищать большевистскую власть. Правда, потом почему-то захотел, и так активно – одни партизаны чего стоят! Наверное, советские люди отчаялись дождаться падения усатого тирана, который обещал семьи всех пленных в Сибирь отправить (а маршал Жуков и вовсе к стенке). Да еще чекистов с пулеметами сзади поставили. А с чего еще вдруг им сражаться? Не просто же так, из советского патриотизма! Какой может быть советский патриотизм? Кто его в Париже видел? Там ведь совершенно точно известно, что весь русский народ сражается исключительно за Веру, Царя и Отечество.
Есть еще вариант доктора Геббельса. В СССР он был не в ходу, и лишь в 90-е годы, когда война уже изрядно подзабылась, а ветераны стали просто смешными экспансивными старичками, ее реанимировал господин Суворов (кстати, он опирался на советский миф о «непобедимой и легендарной»). Сталин, оказывается, сам хотел напасть на Германию, а немецкий фюрер всего лишь нанес упреждающий удар. Так отчаянно защищался, что в порядке защиты аж до самой Москвы дошел и во всех оккупированных областях немецкую администрацию поставил. Правда, не совсем понятно, за каким лешим Сталину Европа – ну так ведь всем известно, что эти русские, всякие там цари Петры, Сталины, Путины, только и мечтают о власти над миром. В общем, у кого что свербит, тот о том и говорит (это я о власти и о западном менталитете, если кто не понял)…
