Из яркого белого света проявились очертания головного фонаря локомотива, который медленно остановился. За ним выстроилось несколько пассажирских вагонов. Из последнего, на пустой перрон, где не было видно ни встречающих, ни провожающих, вышел Андрей, с дорожной сумкой на плече. Обойдя здание вокзала, и отказав таксисту, который вяло навязывал свои услуги, он направился на автобусную остановку, что находилась за небольшим сквером. Пейзаж, которым город встречал приезжающих, не выглядел приветливым. Серая длинная кирпичная стена, ограждающая неизвестно что, шла вдоль тротуара который был через дорогу, создавая впечатление, что за ней ничего нет. После неё, вид за окном автобуса стал напоминать деревенский. Частные домики и коттеджи, раскрашенные в яркие, а иногда и откровенно ядовито-броские цвета, выглядели почти вырвиглазно. А где-то на заднем фоне, вдали, виднелись серые многоэтажки.
Андрей выгреб из карманов последнюю мелочь, которую высыпал в ладонь кондукторше и снова уставился в окно. Он отъехал только одну остановку от вокзала, но у него вдруг появилось очень ясное и сильное желание вернуться, дождаться поезда и уехать обратно, но так как деньги оставались предпоследние, он предпочёл продолжить путь. Возвращение в этот город было последним чего он хотел. Уже с первыми шагами по перрону Андрей ощутил тяжесть в плечах и груди, как будто его чем-то придавили сверху. Это ощущение только усиливалось. Стало немного полегче только тогда, когда он вошёл в квартиру своего последнего оставшегося в этом городе друга, Лёни, который встретил его держа на руках сына. Сын был его собственный, как и жена Настя, которая закрылась в комнате, лишь только увидела разувавшегося в прихожей гостя. Оставив ребёнка с ней, Лёня провёл Андрея на кухню. Накормив его пюре с овощным салатом и по ходу этого рассказав про то, как он жил последние несколько лет, пока Андрей отсутствовал, Лёня начал расспрашивать его. Потягивая чай, Андрей не очень охотно делился деталями своего существования. В самых общих деталях, а точнее словами «более-менее». Лёня понял, что пока ничего больше вытащить из него не удастся.
– Предложил бы выпить, но нету. Это дело такое… – Лёня звучно вдохнул сквозь зубы и глазами указал на стену, за которой находилась единственная комната.
Андрей развёл руками, отхлебнул ещё чая и отставил кружку подальше. Собрав за собой посуду, он подошёл к мойке, включил воду и елозя рукой по тарелке, стал её мыть. Качеством такого мытья Лёня оказался недоволен и отодвинув Андрея, забрал у него тарелку, капнул на замызганную губку немного моющего средства, начал мыть посуду сам. Гость, отойдя в сторону, стал рассматривать содержимое кухонных шкафчиков. В одном из них он нашёл бутылку вина, которая успела покрыться небольшим слоем пыли вперемешку с кухонной копотью.
– А говоришь «дело такое», – Андрей вертел бутылку в руках.
– Это как аптечка, на экстренный случай, – ответил Лёня, смывая густую мыльную пену с тарелки.
Вошла Настя и увидев гостя с бутылкой, сначала с укоризной посмотрела на Лёню который стоял к ней спиной, а потом подошла и забрала бутылку, поставив её туда, откуда та была взята.
– Если пить собираетесь – только не здесь. Идите на озеро или как нормальные люди в бар. Тут гадюшник мне не нужен.
– Да ладно тебе, малая, – Андрей умилительно улыбнулся. – Мы же столько не виделись, посидела бы с нами.
– Я тебя уже сто раз просила не называть меня малой, – возмутилась Настя. – Это во-первых. А во-вторых я прекрасно знаю чем такое кончается у вас. Не надо, чтобы сын это видел. Понятно?
Ответить ей было нечего и Андрей просто улыбнулся, удивляясь тому, как она повзрослела за годы его отсутствия. Настя была младшей сестрой другого его товарища из детства и он знал её практически с рождения, когда они с этим товарищем привязывали её коляску к велосипеду и так катали малявку по двору, иногда неудачно, – о чём напоминал еле заметный шрам на её брови.
