Ослепительный серебряный диск Млечного Пути, излучая океан тепла и света, кренясь по сторонам четырьмя звездными рукавами, вращался в абсолютно холодном темном космосе вслед за скрытым старыми красными звездами, окутанным величайшей тайной, недоступным пониманию ядром Галактики. Вселенский дух, непостижимый Брахман, дыханием пронизывающий каждую точку пространства, воплотившись в бога с человеческими чертами, движением весла остановил свой древний, отлитый изо льда и металла ковчег, обратив изливающую свет голову к исполинскому серебристому диску Млечного Пути. Божественными очами Брахман долго рассматривал четыре вращающихся звездных рукава, отыскивая кого-то в их светлой плоти. Золотыми ресницами он касался звездных облаков, стремясь увидеть в малейших подробностях их содержимое. Под галактический диск Брахман подставил ладонь, улыбаясь свету и теплу похожих на искры костра звезд. Наконец Брахман, ласкавший Галактику, как живое, исполненное разума и духа создание, заметил то, что давно искал, и божественное лицо с человеческими чертами неправдоподобной красоты залило космос золотым сиянием.
– Вот она! – воскликнул Брахман. – Птица вдохновения, вдыхающая в плоть жизнь. Не заблудилась ли моя капризная муза среди звезд и куда она летит?
Дыхание Брахмана золотой пылью оседало на крыльях птицы, сотканных из света и духа. Скрытая в груди птицы душа имела тот же золотой оттенок, что и дыхание Брахмана. Миллионы населенных разумом планет Млечного Пути осветились яркими вспышками золотистого цвета. Галактический дух и разум, равномерно рассеянные в звездных рукавах, приветствовали создателя, выплескивая энергию. Божественными очами Брахман улыбался в ответ.
Птица, огибая звезды, планеты, рождающие новые миры облака водорода, грациозно летела все дальше, огромными крыльями разгоняя звездный ветер. Брахман неотступно следил за ней, пытаясь понять, куда именно стремится белоснежная птица преображения с золотой душой в груди.
Наконец вселенский дух очами бога увидел, что птица летит к солнцу и его планетам. Космическая странница настойчиво кружила вокруг источающей нестерпимый жар желтой звезды, внимательно рассматривая голубую планету Земля, покрытую подвижными синими океанами, зелеными, шумящими на ветру лесами, закрученными в воронки облаками, окруженную особым нежным золотым сиянием, выдающим присутствие одухотворенного разума.
– Вот куда нежная птичка стремится, – воскликнул Брахман, кончиком пальца касаясь голубой планеты. – Она еще диковата, но как хороша, живая голубая странница. Пожалуй, вещая птица права, проявляя интерес к Земле. Мне самому давно следовало повнимательнее к ней присмотреться.
Николай, отложив исчерченную карандашом статью, взглянул на часы, подумав с грустью – как медленно течет время, еще сутки ожидания.
Его московская лаборатория, похожая на объемную стеклянную клетку, полную жидкостей и металлов, вмещающее ее мрачное, помпезное здание института с широкими сумрачными коридорами и чередой табличек на высоких тяжелых дверях, за которыми скрывалось таинство, в просторечии именуемое наукой, каждодневная рутина с дорогой на работу и множеством не терпящих отлагательства мелочей – все это разом прискучило, окрасившись серыми тонами.
Влажный, сырой осенний ветер за окном срывал с деревьев листья. Природа, утрачивая яркие краски октября, погружалась в оцепенение с закатом скупого на тепло солнца, ощущая ледяное дыхание Арктики.
Однажды исследовав собственную ДНК, Николай в рамках штатной научной работы с величайшим интересом поднялся ветвями древа мужской Y-хромосомы к легендарному Адаму, как полагают в настоящее время, обитавшему в Африке более ста тысяч лет назад. А ведь в науке, как и в жизни, нет ничего постоянного, а объем информации, дополняющей понимание реальности, растет по экспоненте.
