1140 год. Церковь аббатства Сен-Дени. Франция.
Ранним утром, в невзрачном средневековом монастыре Сен-Дени, по мрачному коридору поспешно шел шестидесятилетний аббат Сюжер – крепкий мужчина с круглым, гладко выбритым лицом, с высоким лбом и редкими длинными волосами. Несмотря на то, что на нем была повседневная черная сутана монаха-бенедиктинца, подвязанная обычной крученой веревкой, все же он отличался от остальных служителей монастыря особым атрибутом настоятеля обители —свисающим на грудь золотым крестом на серебряной цепи. Обладая незаурядным мышлением, Сюжер не только ранее был духовным наставником и советником короля Франции Людовика ле Гро (Толстого), но и официальным его представителем с правом говорить от его имени, во время крестового похода короля. После кончины монарха в августе 1137 года, он окончательно вернулся в свою старую обитель под названием Сен-Дени, которую возглавлял с 1122 года, ведь государственные заботы прежде не давали ему вплотную заняться внутренними делами аббатства. Можно добавить к его невероятным способностям невероятную смелость, когда он в 1124 году прибыл на поле боя против императора Святой Римской Империи и короля Германии Генриха Пятого с запрестольной хоругвью аббатства – орифламмой; с тех пор она стала восприниматься как боевое знамя королей Франции.
Теперь-же, аббат Сюжер, не обладающий страхом перед живыми и мертвыми, оказался неприятно шокирован тем, что вокруг него суетился молодой послушник Иф, который с ужасом рассказывал, что обитель монахов посетил дьявол.
– Преподобный отец Сюжер, – это ужас! – торопливо говорил двадцатилетний послушник. – Я зашел к брату Ди Брюлю, а там он мертвый. Там был дьявол! Там, точно, был дьявол!
Большего позора, чем явление нечисти в его аббатстве и осквернение церкви, аббат Сюжер не мог представить. Он, резко остановился и раздраженно ткнул пальцем в грудь молодому монаху, хмуро смотря ему в глаза:
– Закрой рот, брат Иф, пока тебя не все услышали в стенах Сен-Дени. Это, мне решать, кто там был!
Послушник Иф испуганно кивнул головой. Аббат Сюжер глубоко вздохнув, снова направился в сторону кельи Ди Брюля.
В небольшую комнату, из серых плит, проникал слабый утренний свет через узкое окно. Расположенный на стене большой деревянный крест, оказался чуть накренен, а стол для написания ликов святых перевернут. На полу, среди множества разбросанных набросков иконы с ликом Люцифера в образе Христа, лежал на спине Ди Брюль, направив свой мертвый взор в потолок. Руки его оказались неестественно раскинуты в стороны, а кончики пальцев испачканы кровью. По щекам покойника застыли черные слезы. Где-то внутри церкви печально зазвучала утренняя репетиция клироса, словно отпевая труп в святой обители.
Аббат Сюжер и послушник Иф, входя в комнату по-католически перекрестились и остановившись напротив трупа Ди Брюля, стали разглядывать мертвеца и его разбросанные наброски на полу, не решаясь их брать в руки.
– Что он рисовал? Зачем? Ему велено работать над фресками, а не над этим.
– Как он смог за одну ночь столько нарисовать? Это невозможно! – удивился молодой монах.
Аббат Сюжер, рассматривая кончики пальцев Ди Брюля, очень недовольно прошептал:
– На его руках кровь? Откуда?
Неужели благословение и чистота аббатства была осквернена, и церковь потеряла особую печать священности из-за пролитой крови в стенах его обители? Аббат Сюжер, в полной растерянности резко повернулся к послушнику Иф.
– Брат Иф, скажи брату Седан, что я велю тайно убрать тело Ди Брюля в старый дефюе. Никому не говорите о случившемся. Никому, пока все не выяснится.
