Эта повесть адресована не только шахматистам, читатель не найдет в ней ни одной шахматной нотации, ни одной партии, сыгранной Алехиным, подробно разобранной и представленной схематически. Повесть предназначена для всех, кому небезынтересна судьба великого соотечественника, во многом трагическая и загадочная. Именно в загадках, которыми окружены жизнь и смерть гениального маэстро, мы и попытаемся разобраться на этих страницах.
Разного рода странности и недоразумения, окружившие имя шахматного короля, дали основания для появления нелепых измышлений и необоснованных порой упреков в адрес Александра Алехина. Даже смерть его сделалась поводом не только для толков и домыслов, но и для взаимных нападок и обвинений исследователей его творчества и биографии. Разобраться в нагромождении домыслов – вот главная цель этой повести. Собрав воедино множество разрозненных фактов, попытаемся указать на скрывающие истину противоречия и, по возможности, сорвать покровы таинственности, наброшенные рукой недобросовестных исследователей на память русского гения.
Мы рассмотрим все, что на сегодня известно и доступно. Мы выслушаем очевидцев и свидетелей и только потом попробуем сделать выводы, избегая беспочвенных фантазий и необоснованных утверждений. Наша задача – постараться восстановить истину или хотя бы приблизиться к ней.
Когда 24 марта 1946 г. примерно в 11 часов утра официант по имени Иво в сопровождении мальчика-гарсона, чье имя история не сохранила, повернул ключ в двери комнаты № 43 отеля «Парк» в португальском Эшториле, никто из них не знал, что с этого дня их город станет известен всему миру как место упокоения великого Александра Алехина.
Слово «великий» применительно к Алехину (именно так – через «е», на чем настаивал сам гроссмейстер) – это вовсе не преувеличение и не восторженное сотрясание воздуха. Всемирно признанный шахматный гений, выдающийся игрок и шахматный писатель, непревзойденный аналитик и комментатор, единственный чемпион мира, умерший непобежденным – Александр Александрович Алехин является национальным достоянием России. Помимо прочих заслуг, Алехин наряду с М. И. Чигориным, которого чемпион мира лично не знал, но считал своим учителем, стал создателем русской шахматной школы, традиции и принципы которой получили всестороннее развитие в Советском Союзе. Именно Алехин, заявлявший, что шахматы для него – не игра, но искусство, не просто развил идеи М. И. Чигорина, но и прославил русскую шахматную школу, отличавшуюся от прочих активным неприятием шаблонов и отношением к шахматам как к творческому процессу, когда красота и нетривиальность партии ставится выше победы как таковой.
Современники Алехина предсказывали скорое умирание шахмат как исчерпавшей себя игры. Точнее, исчерпавшей себя считалась шахматная теория. Для предотвращения этой смерти предлагалось даже изменить правила. Так, Эм. Ласкер уверял, что шахматы ограниченны, что однажды все шахматные комбинации будут познаны, а массы любителей приобщатся ко всем тайнам игры. И вот тогда-то развитие шахмат закончится. Ласкер, а за ним и Х. Р. Капабланка заговорили о «ничейной смерти» шахмат, о необходимости пересмотра правил.
Но именно против такого преклонения перед теорией, перед уже прописанными и не раз игранными партиями, восставала русская шахматная школа в лице Чигорина и Алехина. «Ибо что такое «теоретическое» в шахматах, – восклицал Чигорин, – как не то, что можно встретить в учебниках и чего стараются придерживаться, раз не могут придумать чего-либо более сильного или равного, самобытного». Ему вторил и Алехин, осуждая пренебрежение к интуиции, к фантазии – к тому, что превращает шахматы в подлинное искусство, в творческий акт, без чего шахматы действительно мельчают. Но если Чигорин не сумел добиться наивысших шахматных результатов, если, оставаясь неподражаемым художником, автором красивых комбинаций и глубоких замыслов, он не обладал выдержкой и характером, необходимыми для побед в серьезных соревнованиях, то Алехин был признан и как художник, и как боец.
