Осеннее небо над поселком было затянуто тяжелыми, свинцовыми тучами. Шел мелкий, нудный дождь. И хотя было еще два часа пополудни, этот день стремительно таял.
На краю кладбища, у свежего могильного холмика, заваленного цветами, стояло четверо: мать Андрея тетя Нюра, одетая во всё черное, и три его друга: Саша, Олег и Игорь. Вообще-то их было пятеро друзей, но Куаныш уже уехал помогать накрывать поминальный стол, а Алтынай училась в Кызылорде и не смогла приехать на похороны.
Метров в пятидесяти от могилы стоял автобус, в котором прятались от дождя люди, хоронившие Андрея. Они терпеливо ждали мать Андрея, разговаривая между собой вполголоса.
Порывы ветра швыряли водяную пыль в лица парням, и они отворачивали головы в сторону, подняв воротники курток. Мать Андрея не чувствовала дождя. Она стояла возле могилы и что-то шептала, глядя на фотографию сына, прибитую к деревянному кресту.
Дождь усиливался. В окнах домов возле кладбища зажглись огни.
Небо торопилось как можно скорее закончить этот день, словно жалея людей.
Из автобуса выскочили две женщины и побежали к могиле.
– Нюра пойдем, простынешь! – обняла ее за плечи одна из женщин.
Мать Андрея покачнулась и покорно пошла, поддерживаемая женщинами с двух сторон. Вдруг она остановилась и повернулась к парням:
– Господи! Сколько я вам говорила? – она горестно покачала головой.
В ее голосе было столько боли, что парни опустили головы.
Автобус уехал. Парни подошли к жигуленку Олега, кое-как обтерли обувь о траву, стараясь избавиться от комков глины, и сели в машину.
Все трое закурили.
– Может, не поедем? – прервал молчание Игорь. – Ей и так тяжело, а тут еще мы!
Саша вздохнул:
– Нет, поедем. Всё должно быть по-человечески.
Он выкинул сигарету и закрыл форточку.
– Давай. заводи! – глянул он на Олега. – Не хватало еще опоздать на поминки.
Через два дня после похорон в Степной пришла зима. Обычно снег выпадал ночью на 7 ноября. Но в этот раз он начал падать на две недели раньше. Саша шел к дому Андрея и с грустью смотрел на эту зимнюю сказку. Снег падал медленно, крупными хлопьями, накрывая дома, деревья, заборы белым покрывалом. Было необыкновенно тихо. Все серые краски постепенно стирались этой белизной, и поселок становился воздушным и нарядным.
