Анна

Я не люблю правых, не падавших, не оступившихся.

Их добродетель мертва и малоценна.

Красота жизни не открывалась им….

Борис Пастернак. «Доктор Живаго».

«Что предначертано – случится!»

Слёзы застилали ей глаза и не давали возможности рассмотреть, куда она бредет? У Анны не хватало сил их даже вытереть. Наверное, ей и правда, нужно было выплакаться. И нужно было не останавливать этот поток. Она плакала и тихо повторяла по себя:

– Как он мог! Как он мог так оскорбить мои самые возвышенные чувства и так пошло и откровенно унизить при чужой, смазливой девице! Неужели нельзя было придумать какие-нибудь другие, не такие пошлые оправдания?

Она брела неизвестно куда и повторяла, и повторяла этот застрявший на губах вопрос, а слезы капали с подбородка и стекали по декольте сарафана, щекоча грудь. Ноги уже гудели и требовали отдыха. Нужно было куда-то присесть. Анна огляделась, чтобы понять, куда ее занесло? Самый простой путь – прямо. И она пошло по этой улочке в неизвестное прямо…

Узкая улочка попетляла, попетляла, зажатая между стенами старинных домов, потом нырнула в древнеримскую триумфальную арку со старинными сводами, напоминающими средневековый замок, уперлась в низкий арочный проход, но вдруг все-таки вырвалась на простор широкой площади и распахнула всю красоту морского пейзажа, раскинувшегося перед ее взором. Сам средневековый замок остался слева, гордо возвышаясь башней над всем, и над верхним, средневековым городком и над нижним современным городом.

Площадь была небольшая и по ее краю, нависающему над отвесными скалами, шла элегантная балюстрада в виде балкона с небольшим кафе под зонтиками на самом краю этой балюстрады со столиками, торцом упирающимися в нее, и украшенными цветами в горшках и вазами с фруктами.

Анна вдруг поняла, что очень хочет бокал холодного, белого вина. Только он поможет снизить градус закипевшей внутри боли. Она огляделась. Красивый вид, и симпатичный столик позвал ее сесть именно здесь, на этом балконе над обрывом, и почувствовать наконец-то своей распахнувшейся Душой и этот старинный городок, и эти древние стены из, местами замшелого камня, и этот воздух, спускающийся с гор, и эту прекрасную весеннюю пору, дарящую ей атмосферу элегантности старинного городка настоящей Французской Ривьеры.

Ранняя весна на юге Франции была удивительно прекрасна. Нужно вытереть слезы и начинать жить дальше. Горы за спиной, море до горизонта. По самому краю балкона – палитра цветов, радугой свисающая из горшков, кое-где зазелененная для подкраски молодой, сочной травкой, и служащая необыкновенной декорацией к синему, с бирюзой, морю. Она посмотрела вниз.

Справа и внизу пейзаж молодой, сочной зелени, был утыкан белоснежными высотными домами центральной части города, перетекающими в золотой песок пляжей, загибаясь полукружием вслед за бухтой, а слева и перед балконом погружен был в сплошную зелень деревьев, через которую мелькали только крыши невысоких шикарных вилл, да кое-где просматривались голубые пятна водной глади бассейнов.

Анна сидела за столиком и всматривалась в эти крыши. Она хотела увидеть крышу виллы, в которой поселилась вчера и еще не совсем понимала сейчас ее местоположение с высоты горы Ангела.

Агент по недвижимости на все лады расхваливал и целебный воздух, и напитанный полной релаксацией утонченно-уединенный отдых, которого она так хотела, и красоту средневековых стен верхней части древнего поселения, и высоко стоящую оборонительную башню, и самое древнее дерево, которому было уже более пяти тысяч лет, как уверяли старожилы, и было оно самым древнем раритетом Кап-Мартэна, древнее мхов на древних камнях кладок древних колоннад.