…Доски причала скрипели под каблуками аркановских ботфортов, морские брызги от бьющихся о сваи волн холодили кожу, попадали на волосы, руки, кирасу. Рем привычно смахнул ладонью с лица солёные капли и удивлённо мотнул головой: на набережной стоял Бриан дю Грифон собственной персоной!
– Патрик! – окликнул Аркан южанина. – Скажи, что глаза меня не обманывают! Нас встречает коннетабль?
– Орра, сам мессир дю Грифон, при усах, доспехах, десятке герцогской… Хм! Деспотской стражи! И с весьма кислым выражением на лице, – откликнулся Доэрти. – Неладно что-то в Аскеронской деспотии…
Всё это дурно пахло: они никого не предупреждали о прибытии с Низац Роск, а старый Бриан был не тем человеком, который станет день-деньской бродить на ветру в портовом районе, вглядываясь в морскую даль в ожидании, когда младший сын деспота (пусть и являющийся де-юре герцогом) соизволит почтить своим визитом столицу. Значит, ему кто-то сообщил о скором прибытии эскадры Буревестника. Конечно, это могли быть разведывательные лихтеры, но Аркан держал в голове и другой вариант: на верхушке мачты «Красного» в последние несколько дней завел моду восседать некий очень подозрительный пеликан!
И хитрая рожа этого наглого птица, любителя серебряных монеток и мелкой рыбки, определённо была Рему знакома. По всему выходило: магики спелись с вояками под носом у Сервия Аркана Деспота! Происходит что-то и вправду экстраординарное!
– Рем! – Дю Грифон заторопился навстречу молодому герцогу. – Ну, слава Творцу, хоть один адекватный человек…
– Адекватный человек? – Буревестник протянул руку коннетаблю для рукопожатия и про себя отметил: этот старик был ещё очень, очень крепок! – Вы меня назвали адекватным? А кто костерил идею кампании против Низац Роск? Кто называл меня придурком и сумасшедшим двадцать или тридцать раз подряд? Это что такое должно было произойти, чтобы я стал адекватным в ваших глазах?
– Ну-ну, – прищурился усатый полководец. – Давай попрекай старика, твоё высочество. Ты был прав – а я нет. Тебе удалось то, что мечтали сделать все владетели Западного побережья, над архипелагом реют чёрные флаги, а гёзы кормят рыб! Ты молодец, а я – глупец, доволен теперь? Скажи да и тут же пообещай, что явишься ко мне сегодня же… Хм! Пожалуй, всё-таки завтра! И мы за кружкой глинтвейна побеседуем о той резне, что ты устроил на островах… И про лес на Хотгобе – тоже! Но сейчас… Сейчас ты нужен мне целиком и полностью, иначе произойдёт что-то ужасное!
– Обещаю, обещаю! – ухмыльнулся Рем. – Я с тех пор, как явился из Смарагды, так и не наведался к вам в гости. Но послушайте, «ужасное»? В вашем тоне я не чую ужаса. Скорее – растерянность.
– Да, да… Ваша сестра Селена заперлась в башне, и не выходит четвёртый день, и грозится скинуться вниз, если кто-то попробует войти. – Дю Грифон дёрнул себя за усы. – А ещё – приехал герцог Людовик дю Монтрей… То есть как приехал… Инкогнито он тут уже больше месяца, но теперь прибыл подобающий эскорт и кортеж, и сегодня вечером у него аудиенция. Он вроде как свататься собрался.
– Что-о-о? – Рем хорошо помнил свою встречу с Монтреем тогда, на мосту через Бланку по пути на север. А ещё помнил о двух детях рыжего герцога и о его жене из какого-то тамошнего знатного рода. – В каком смысле – свататься?
– А в каком смысле обычно сватаются? Ну – «у вас товар, у нас купец», «эх, какая свадьба»… – Коннетабль шёл по причалу совсем рядом, плечом к плечу с Арканом, и тому хотелось просто столкнуть вредного старикана в море, чтобы он поменьше ёрничал. – К сестре твоей свататься будет!