ЛУИ
В МОЕМ ОКРУЖЕНИИ ЧАЩЕ ВСЕГО встречались два типа людей. Первые – равнодушные. Им было все равно, что происходило в моей жизни, они плевать хотели на мои проблемы, горести, невзгоды. Они никогда не протянули бы руку помощи, потому что слишком черствы, холодны и безразличны. Предметом их мыслей, интересов и занятий всегда являлись они сами.
Мне нравился такой тип людей только по одной причине: они не учили жить, не лезли со своими нравоучениями и правилами. Для них я просто-напросто не существовал, поэтому они смотрели сквозь меня. А еще рядом с ними было очень одиноко. Так и хотелось крикнуть: «Эй, гляньте, я здесь! Я запутался, и мне нужна помощь». Но в ответ они сказали бы, что все запутались, всем нужна помощь, поэтому, будь добр, разгребай свое дерьмо сам. Не можешь? Тогда сдохни. Сдохни в собственном дерьме! И даже это их не тронуло бы, ведь им все равно. Их нельзя было попросить принять меня таким, какой я есть, ведь невозможно принять то, что для тебя не существует. Меня нет. И на этом точка.
Для второго типа людей я никогда не был достаточно хорош. Они думали, что лучше всех знают, как жить правильно. Они лезли без спроса в мою жизнь и без всякого стеснения критиковали. Даже если я просто дышал, в их понимании это должно было делаться иначе. Косые взгляды, поджатые губы и тихий шепот: «Что можно ждать от сына двух торчков?» Такие люди всегда готовы были помочь и направить меня на путь истинный, но ведь я сам был слишком глуп, чтобы воспользоваться их добротой. По их версии, разумеется. Для них был приемлем только тот вариант, в результате которого я обязательно должен был измениться. Принимать меня тем, кем я был, они бы точно не стали. Я же неправильный. Они бы рады скроить меня по своему подобию, только я из второсортного, испорченного материала. Постепенно понимая свое поражение, они переходили в первую категорию – безразличных.
Среди всего этого равнодушия и презрительной критики у меня были Адель и Артур. Невероятные друзья, которые заменили мне не только близких, но и весь мир, став моей личной галактикой.
Последние несколько лет мы проводили летние каникулы в доме на юге Франции. Это стало нашей традицией. Я жил и считал дни, месяцы, недели до того момента, когда вновь смогу увидеть своих друзей и обрести семью. Мы все с нетерпением ждали этого времени, чтобы снова побыть счастливыми и беззаботными.
Трех одиноких молодых людей смогла связать настоящая, истинная, подлинная, всепрощающая дружба.
АДЕЛЬ
Пять месяцев назад
БОЛЬШЕ ВСЕГО НА СВЕТЕ я ненавижу, когда мной пытаются манипулировать родители. Анна и Жан-Поль де Флориан – мои мама и папа – мастера этого дела. Чаще всего они сравнивают. Мама делает это менее умело, чем папа. Более резко и всегда в негативном ключе: «Когда я была в твоем возрасте, я была лучше, умнее, серьезнее, ответственнее и никогда себе такого не позволяла». Так и хочется, бывает, крикнуть, что я не она.
Или же мама начинает рассказывать про идеальных дочек своих подруг: наверное, тем самым она пытается достучаться до моей совести, но, увы, я давно поняла, что никогда, ни при каких обстоятельствах не буду достаточно хороша для них. С папой дело обстоит сложнее: он политик, поэтому более хитер и всегда, наоборот, возвышал меня над остальными – мол, я самая лучшая, умная и далее по списку. Этакая идеализация меня в моих же глазах. Когда я была поменьше, я изо всех сил старалась соответствовать этому идеалу. Быть самой лучшей всегда и во всем ради него. И меня так пугала перспектива разочаровать своего родителя, упасть с воздвигнутого пьедестала, что я переступала через себя, свои интересы, мечты, желания ради его похвалы. В какой-то момент я поняла, что его одобрение для меня – как та морковка на веревочке перед ослиным носом.
