Это падение продолжалось целую вечность. Сквозь Несколько Небес, и вот наконец он ударился о землю.
После нерушимого безмолвия бескрайних облачных просторов шум беспокойного мира Земной Тверди накатил на него подобно раскату грома.
Кошмарное, терзающее ощущение – что это? Боль? Неужели у него теперь и вправду есть тело, которое может болеть?
Мир выглядел расплывчатым и туманным. Его глаза, способные видеть сквозь измерения, казались здесь, на Земной Тверди, почти бесполезными – слишком много всего было вокруг.
Зенно приподнялся на локтях и попытался сесть. Его руки утонули в чём-то мягком и сыпучем.
Так вот какова земля на ощупь, подумал престол и с любопытством развеял горсть песка по ветру.
Перед ним грохочущим валом набрасывался на берег океанский прибой и, разбиваясь о большие, поросшие тиной валуны, окатывал Зенно ледяными брызгами пены.
Престол поёжился. Целый шквал отвратительных, неизвестных доселе ощущений, приводил его в ужас.
Он опасливо осмотрелся по сторонам. Вокруг было темно и безлюдно.
Зенно повёл плечами. Спина невыносимо болела. Он дотянулся до лопатки и с удивлением посмотрел на испачканные в красной жидкости пальцы. Кровь! У него теперь есть кровь!
Секундное недоумение сменилось ужасом. Он ощупал спину – крыльев не было! Память мгновенно вернулась к нему. Его приговорили к смерти от медленной старости в чужом для него мире! Осознание непоправимости произошедшего на время заглушило терзающую боль от ран.
Я никогда больше не смогу летать!
Отчаяние прорвалось наружу истошным воплем.
Его начала бить крупная дрожь. Голова раскалывалась от грохота прибоя, и всё же он смог различить вдалеке мерный, приглушённый топот. К нему приближалось что-то большое и тяжёлое. Звук становился всё громче и отчётливее, пока не замер неподалёку.
– Омут, это он? – Послышался встревоженный девичий голос.
Что это за язык? Датский?
Зенно знал великое множество языков и наречий, но применить эти знания оказалось не так-то просто, ведь в Авролионе он почти не разговаривал. У авролионцев вообще не было своего языка – для прямой передачи мысли он не требовался, а если и нужно было что-то сказать, они использовали любой из имеющихся в четырёх мирах (кроме наречия Бездны – оно было под запретом).
– Ку-дьа я по-пял? – С трудом выговорил он, ломая слова.
Престол попытался различить мысли незнакомки, но они терялись в гуле десятков земных звуков.
Зенно поднял голову и увидел высокое тощее животное, а рядом с ним миниатюрную девушку с растрёпанными тёмными волосами по пояс. Она же, по непонятной ему причине, избегала смотреть в его сторону.
– Эй, кудьа я по-пал? – Уже настойчивее повторил он.
Незнакомка мельком посмотрела на него и поспешно отвела взгляд.
– Ну и выговор у тебя, – наконец пробубнила она, усердно вытаскивая кусочки водорослей из конской гривы. – Даже наш вечно пьяный сосед говорит разборчивее.
Зенно выжидательно молчал.
– Ты попал на Фарерские острова. А теперь ты мне ответь, кто ты такой? И если будешь мне врать, мой конь тебя съест.
