Апрель
Буквально слыша хруст в своих еще не старых коленях, Ванька поднялся на пятый этаж.
Решение сгонять за пивом пришло неожиданно, как неожиданным было и появление Серого сегодня утром у старой деревянной двери его хрущевки, обветшалой как внешне, так и внутри.
Уняв отдышку еще в коридоре, скинув кеды, Ванька уже вполне бодро входил на собственную кухню, весело потрясывая пакетом с купленными радостями жизни. Стекло, набитое живительной влагой, глухо постукивало, приятно шуршали пакетики чипсов, терлись друг о друга, создавали еле слышимый шум праздничного субботнего настроения.
На кухне его ждала обычная картина. Среди крашеных еще при деде с бабкой, кое-где уже облупившихся стен, за пустым холостяцким столом сидел его друг детства, курил, стряхивая пепел в блюдце с яблочком.
– Надымил-то – Ванька бережно положил пакет на стол. Поплелся отдирать клейкую бумагу с форточки. Зима сошла быстро, обнажив скучный пейзаж из мусора и окурков в палисаднике перед домом. Пора было убирать со старых окон нехитрое утепление из клочков ваты и бумажного строительного скотча, но Ваньке все было недосуг. Работая допоздна всю неделю, по выходным ездил к своей подружке Аленке на другой конец города. Все мечтал о ремонте в своей квартире, да откладывал: то денег нет, то настроения. Может поженятся с Аленкой, тогда продадут бабкино наследство и уедут в новостройку, заживут как люди.
Оторвав наконец-то скотч, впустил в дом свежий весенний воздух и щебетание синиц, карканье ворон, шум проезжающих по трассе машин.
Серега в этот момент уже распаковал чипсы, открыл пиво и ждал друга за накрытым столом.
– Может яичницу пожарим? Ванька, почесав голодное пузо, потянул руку к холодильнику, одновременно второй поднося холодную бутылку ко рту.
– Чего пришел то? – Я и спросить не успел. Посмотрел внимательно на Серого.
Вид у того был странный какой-то. Вроде все нормально, одежда чистая, кудри уже поседевших русых волос вьются так-же, как и в молодости. Но смущал Серегин взгляд. Очень серьезный, сосредоточенный на чем-то внутри себя.
– Рассказывай давай. – Ванька уже бил яйца на зашипевшую сковороду.
– Вань, нормально все. Ничего не случилось особо. Я просто поговорить пришел. – Серега затянулся.
–Знаешь, я понял, что кроме тебя мне по душам и поговорить-то не с кем.
–А Маринка? Жена вроде, не слушает что-ль?
– Да такое жене не говорят вроде. С Маринкой нормально у нас. Но я серьезно.
Серега хлебнул холодного, замолчал.
В тишине дождался, когда Иван поставит перед ним горячую сковородку с сытной яичницей, в которой была предусмотрительно зажарена какая-то колбаска и лук, и кусочки белого хлеба.
–Налетай давай, Ванька уселся напротив, бодро взлетела пивная крышка уже второй бутылки пива.
– Ты Матрицу смотрел? – Серега спросил, жуя теплое, сытное.
– И чего? Смотрел, конечно.
– Вот и я смотрел. Только одно дело смотреть, а другое почувствовать, пронести сквозь себя. Понимаешь? – Серый был действительно серьезен. Эта серьезность вызвала вдруг улыбку у друга.
– Ты чего Серый? Загрузился?
–Наверное. Ты думал зачем мы живем, Вань?
–Ну, блин, ты даешь. Ванька захрустел чипсиной. Я такими вопросами с подростковых прыщей уже не задавался. – Думаю живем, значит надо. Шарик-то вертится. Я вот – шофер. Кто-то должен возить продукты в магазин? Должен. Вот мои папа и мама родили меня, наградив всеми нужными для этого талантами. Ну там, зрение хорошее, скорость реакции, отсутствие амбиций опять-же. Ну чтоб шарагу закончил и за баранку. Вот и живу, топчу родную. – Ванька засмеялся, – А ты что-то новое придумал?
– Я думаю, мы все тут в специально написанной программе. – Вот даже слова твои это подтверждают.
