С полного, от всего сердца одобрения одобрение моего народа черноногих я посвящаю эту книгу Мэри Робертс Райнхарт, второй женщине, носящей древнее и почетное имя воина черноногих, Питамакан – Бегущий Орел. Это её имя по праву, потому что она была под огнём варваров на фронте во Франции, и мы никогда не забудем, что благодаря своим неустанным усилиям в Вашингтоне, когда она защищала наши интересы, она спасла многих наших людей от голодной смерти в снегах в 1915-16 годах.
Питамакан, мы молим Солнце даровать тебе долгую и счастливую жизнь.
АПИКУНИ
Резервация черноногих, Монтана
20 февраля 1919 года
ГЛАВА I
Отаки – моя почти сестра – объявляет о своей независимости
О, да ниспошлют мне боги ясный ум и хорошую память, чтобы рассказать эту историю о моей подруге по играм, о той, что стала девой-воительницей нашего племени и за свою храбрость получила мужское имя. О Солнце! О, Вышние! Ты, Мать-Земля! И вы, обитатели глубоких вод! Освежите мою память! Помогите мне правильно рассказать эту историю!
В детстве ее звали Отаки, а меня, как ни странно, в юности звали Ап'а. Мы родились в один и тот же день, и старый знахарь, давший нам имена, сказал, что у него было видение, в котором он увидел жёлтую и белую ласку, бегущих бок о бок, поэтому он назвал её Женщиной Жёлтой Лаской, а меня – Белой Лаской. Мы оба были членами клана Маленьких Накидок, и всегда, куда бы мы ни переезжали, вигвам её родителей стоял к северу от нашего. В большом кольце лагеря вигвамы Маленьких Накидок были ближе всех других к восходящему солнцу. Рядом с нами, на севере, стояли вигвамы Жарящих Спинное Сало, а рядом к югу от нас стояли Никогда Не Смеются. Со временем у Отаки родились две сестры и два брата, но еще до их рождения мы с ней были близкими товарищами по играм. Я был единственным ребенком в семье. Моё первое чёткое воспоминание о ней – это то, что мы вместе играли на берегу небольшого быстрого ручья, она упала в него, и течение унесло её. Я ничем не мог ей помочь, но на мои крики прибежали наши матери, и они вытащили её из бурного потока, и вовремя; она едва не утонула!
Наши отцы были великими охотниками, а матери – заботливыми хранительницами вигвамов. Им привозили только самое жирное мясо, и наши матери сушили его в огромных количествах – из части готовили пеммикан, а большую часть запасали на то время, когда животные сильно худеют. И всегда, в течение всех зимних лун, у нас было вдоволь сушеных ягод, а парфлеши были полны сладкими сушеными корнями камаса. Да, две наши семьи были богатыми. У наших отцов было в сумме двести лошадей. Все мы были хорошо одеты; у всех у нас были красиво вышитые праздничные одежды, отделанные шкурками ласки и бахромой; множество теплых шкур для наших постелей; и каждую весну наши матери шили новые обшивки для вигвамов из самой мягкой бизоньей кожи, а старые отдавали кому-нибудь из стариков и бедняков нашего племени.
Я помню день, когда вместе с другими мальчиками моего возраста – восьми или десяти зим, я стрелял из лука тупыми стрелами в большой кусок глины, который мы поставили на берегу реки. Подошла Отаки и попросила нас одолжить ей лук и стрелы – она хотела посмотреть, сможет ли попасть в цель. Один из нас ответил ей, что девочкам нельзя брать в руки лук, что их игрушки – куклы.
– Куклы! Я ненавижу их! – закричала она и швырнула ту, которую держала, в реку, а мы смотрели на нее и не говорили ни слова, потому что было видно, что она очень зла. А потом она повернулась и побежала домой, рыдая и крича нам, что мы были с ней очень грубы. Тогда я пожалел, что не одолжил ей своё оружие.
В тот вечер, когда мы были в гостях у её отца – его звали Утреннее Перо – она подошла к нему, забралась к нему на колени и сказала:
