Предисловие, которое трудно пропустить
Обычно мы (то есть я с тобой, читатель) предисловие пропускаем – и это оправдано. Но не сейчас. Предисловие здесь, скорее, как предостережение, чтобы мы сразу поняли, подходим друг другу или нет… Всё как у пёсиков на улице, которые обнюхивают друг друга.
Гав?
Начнём с меня. Кого я в этой непростой книге видеть не хочу.
Если ты верующий фанатик, ну из тех, кто читает «Отче наш» при каждом отключении света и крестится у каждого храма… что ж, эта книга не для тебя. Бикоз я тебя обижу. Правда, ненамеренно. Пока.
Гав.
Идём на следующий круг.
Если ты, дорогой читатель, из обидчивых… ну знаешь, задевают тебя по ерунде, и вот ты уже весь трясёшься от злости, то тоже закрывай эту книгу. В мире есть столько нежных, милых романчиков. Здесь всё не так. Здесь будет местами цинично и больно, но зато правдиво. А мне потом за твою расшатанную психику отвечать? Нет.
Гав.
Всё, обнюхивание закончено.
Всем остальным я рад. Сердечно жму руку и рассчитываю, что через юмор, метафоры и безумные диалоги вы разглядите суть. А суть она… о важном. О вечном.
Представьте, что вы смотрите кино. Задача хорошего писателя – не рассказывать, а показывать. Не сомневайтесь сразу, не кидайте попкорн в экран в порыве негодования. Это кино, и в нём всё будет идти так, как задумал сценарист. То есть я.
Садитесь поудобнее, берите газировку – и приятного просмотра.
Что я вам обещаю в век, когда никому верить нельзя? Что вы хорошо проведёте время и с этого киносеанса выйдете с приятным, полезным послевкусием.
Вот, глядите, уже первая сцена началась…
…Я встретил его на обочине. Потерявшегося ангела, утратившего возможность летать…
– Нет, чувак, так не годится. Ску-учно-о-о. Так никто твою книгу не прочитает. И вообще, зачеркни вот это. – ангел указал на слово «утратившего».
– Но ведь это правда! – запротестовал я.
Ангел поморщился и отвернулся.
– Говорю тебе, оживи текст, сделай всё без этих вымученных литературных приёмов. Расскажи так, будто… ну не знаю… – он почесал ногтем висок, – будто рассказываешь эту историю другу.
Я снова взялся за блокнот, поднёс кончик ручки к бумаге, задумался… и приступил.
Текст сам собой выскакивал из-под руки. Я корябал и корябал свою историю о том, как познакомился с ангелом. Ввернул несколько абзацев предыстории, чирканул о себе, как, ничего не подозревая, просто ехал в такси – и вдруг встретил его… его…
Я прикрыл блокнот, поглядел на взлохмаченного ангела, на то, как он отбивает рукой ритм, как качает головой в такт музыке, и ткнул его.
– Ну чего тебе? – ангел снял наушники.
– Как тебе?
Он пробежался глазами по первой странице.
– Сократи. Ты опять пытаешься слезинку из читателя выдавить. Зачем все эти истории про то, как тебе тяжело жилось? У всех жизнь не сахар, давай без театральщины…
Ловя очередную порцию критики, я на глазах багровел. Отворачивался. Отводил глаза. Порывался выйти из машины. Поправлял зеркало заднего вида.
– Будь собой, приятель. В нашей книге важны детали…
– В нашей?
– Ну да, в нашей.
Я смотрел в светлое, серьёзное лицо ангела. И ведь ни одним мускулом не дёрнул, ни улыбки, ни черта… Серьёзен, как экономические новости.
– Ты хочешь сказать, что когда я напишу книгу и издам её, я должен приписать в соавторы ангела?
– Без балды.
Я застонал и кинул блокнот на заднее сиденье.
– Может, сам тогда и напишешь свою чёртову историю?
– Эй-эй, во-первых, не выражайся мне тут. Во-вторых…
Я сложил руки на груди.
– Что?
– Ну, ты знаешь…
– Ничего я, блин, не знаю! Я с ангелом сижу, который выклянчивает соавторство. И вообще, если сейчас кто-то пройдёт мимо тачки и увидит меня в ней, я ведь… ну… со стороны это выглядит так, будто я разговариваю сам с собой?
