До начала выступления приглашенной группы оставался еще час. Марина сидела в оркестровой раздевалке и неотрывно смотрела в одну точку. Музыканты влетали в одежде, припорошенной снегом: кто озабоченный, кто оживленный. Взглянув на Марину, они потерянно замолкали, быстро приводили себя в порядок и исчезали, стараясь бесшумно прикрыть дверь.
«Надо же, какие, хоть бы спросил кто-нибудь, в чём дело! – она горестно прикрыла глаза. – Но кому есть дело до чужой беды!»
Почувствовав сильную тошноту, постаралась встать. Она даже не разделась! Судорожно схватилась за воротник куртки, нашла собачку молнии и резко потянула вниз. Волна рвотных позывов уже подкатывала к горлу. Как всегда, одна реакция на стресс – от души поблевать!
Сбросив наконец куртку, начала делать судорожные глотки прямо из горлышка кем-то оставленной бутылки с минеральной водой. Рвотные позывы отступили, но накатила резкая слабость. Липкой, горячей испариной прошлась по телу.
«Не работник я сегодня, – пронеслось у Марины в голове. – Сейчас в туалете умоюсь – и домой! Карлушу попрошу подвезти, а то как бы в сугроб не свалиться! Но прежде – к Алексу!»
Руководитель оркестра, едва увидев ее, входящую в дверь кабинета, выпрыгнул из-за стола как ужаленный.
– Ты что?! На тебе лица нет! – он подхватил ее под руку и потянул к столу.
Усадив, поставил перед ней блюдечко с печеньем и чашку горячего чая.
– Вот, себе приготовил, но вижу, тебе нужнее! Бледная какая, прямо жуть! Заболела, что ли?
– Нет, я абсолютно здорова.
– Тогда что?! Рассказывай, давай!
– Алекс, отпусти меня домой! Я не смогу сегодня играть.
– Да ты расскажешь или нет, что случилось?! – вышел он из себя.
– Я сегодня встречалась с мужем. Мы поговорили. Очень плохо поговорили! Алекс, пусть Карлуша отвезет меня!
– Вот тебе и раз, – развел он руками. – А я одному человеку обещал встречу с тобой… – он озадаченно поскреб шею под подбородком. – Так! Сиди, пей чай. А мне позвонить надо. Я скоро!
Марина взяла в руки чашку. Глотнула. Чабрец… Она просто обожала чай с чабрецом! Взяла с блюдечка печенье. Простое печенье, без изысков показалось ей удивительно вкусным. Аккуратно допив янтарный напиток, неторопливо доела печенье. Прислушалась к себе. Тошнота больше не донимала.
Сейчас она приедет домой, плотно поужинает, поговорит с Прошей, поцелует его в надменный клюв, заглянет в блестящие бусины вороньих глаз. Обсудит что-нибудь с Юлей. А все остальное – завтра! Ей нужно прийти в себя после сокрушительного провала. Правильно говорят – не загадывай!
Марина прерывисто вздохнула. Пора! И куда это Алекс запропастился?
Она с тоской взглянула на фортепиано. Поиграть бы! Не для оркестра или аккомпанемента, а для себя, для души! Насладиться магией звуков…
В дверь постучали. Марина растерялась. Сказать, чтоб входили? Но она не хозяйка! А потом, сейчас не то состояние, чтобы вести разговоры с посторонними. Наверняка представитель какого-нибудь рок или фолк коллектива хочет договориться о выступлениях. Но где же Алекс, в конце концов?
* * *
А, была не была! Марина решилась.
– Входите!
На пороге возник тот, кого она никак не ожидала увидеть. И вдруг в голове словно что-то щелкнуло. Алекс говорил о назначенной с ней встрече… И ушел звонить! Но не с…
Догадка моментально превратилась в уверенность. Она порывисто встала из-за стола.
– Корсаков?! Так у тебя со мной, что ли, встреча назначена? – от неожиданности и недоумения у нее сел голос. – И причем здесь Алекс?
Ефим переступил порог и подошел к столу.
– Как всегда, у тебя слишком много вопросов, – усмехнулся он. – Я отвечу на них, но чуть позже. Давай хоть поздороваемся для начала!
Марина пораженно застыла.
Корсаков стоял перед ней элегантный и… красивый! Коричневый костюм на нем, правда, остался прежним, а вот рубашка нежнейшего фисташкового оттенка и эти сверкнувшие ярким изумрудом глаза! Вчера этого точно не было! Элегантным она и вчера его видела, а вот красивым… Она опустила глаза на его руки. Три розы. Три крупных алых розы в прозрачной целлофановой упаковке.
