Было страшно не то что пошевелиться, а глубоко вздохнуть. А тут еще, как назло свисающая с сухих досок пола паутина безжалостно лезла в нос и просто провоцировала на манящий, громкий чих… Но Нинка держалась, да и как ей было не держаться.
Нинка приехала в село оформить наследство в виде старого, огромного, фамильного дома. Село называлось Озерное, но о самом селе мы поговорим еще не раз. Приехала она «продать свою родину», ибо сама была родом отсюда и до двенадцати лет жила в этом самом доме.
Известие о том, что она стала наследницей пришло к ней внезапно, от ее подруги детства Светки. Она была в краевом центре «по магазинам» и случайно встретила Нинку. И тогда, она в общем то и узнала, что бабка Зоя уж семь месяцев, как померла и оформила завещание на нее, на единственную внучку Нинку.
Сказать, что Нинка расстроилась было нельзя, для вида она конечно всплакнула, но в душе ничего не екнуло. Бабка Зоя, как сознательный, советский человек воспитывала Нинку веником, крапивой и чем еще подвернется под руку.
А уж когда стали вырисовываться признаки крайне ранней Нинкиной половой созреваемости, тут бабка и вовсе, как с цепи сорвалась… Но родители переехали в город и жизнь Нинкина стала намного вольнее и спокойнее…
Так вот теперь, хотите верьте, хотите нет – Нинка сидела и боялась чихнуть, в подполе того самого дома в котором она жила до двенадцати лет, а сверху над ней, скрипели старые половицы…
В некоторых местах доски рассохлись и образовали довольно приличные щели, забитые пылью, мусором и длинными, седыми волосами бабки Зои…
А вот скрипела досками пола, как раз она – бабка Зоя, умершая семь месяцев назад…
Бабка ходила по дому, подтаскивая правую ногу и скрип ее шагов становился от этого, каким то еще более жутким.
«Нииинааа, внученкаааа! Выйди, покажись бабушке! Я тебе и конфеток припасла! Я только взгляну на тебя и все!» – не умолкала покойница, голос ее был приторно сладким, как и запах который она распространяла по избе.
Нинку снова стало трясти…
«Внуученкааа! Я же чую ты здесь где то! Я же все равно тебя найду! Выйди сама, покажись! Бабушка скучает!» – лелеяла голосом бабка и судя по звуку подходила, как раз к тому месту, где пряталась Нинка.
Свет был включен во всем доме, а в подполе было темно, поэтому Нинка прекрасно могла видеть облезлый потолок кухни и все трещины на его беленой поверхности. Трещины эти были знакомы ей с детства, так как она часто проводила время в углу за печкой, наказанная охочей до педагогики старухой. Последний раз она отбывала там наказание за то, что бабка увидела у нее выбившуюся из под кофты лямку лифчика, накануне купленного ей матерью…
