Пролог.
Зоська, сквозь сизый плотный туман, кралась между хлипкими избами своих товарок, держа путь к одной заветной, что находилась на окраине их всем миром позабытого селения, и в которой, время от времени, местные жительницы селили заблудших путников. Их редкие гости имели неосторожность свернуть с укатанного тракта, чтобы напиться родниковой водицы из неприметного ручья заросшего ветвистой ивой, но рядом с которым продуманные женщины сумели соорудить что-то в виде скамейки да стола, как временное пристанище для уставших от дикой жары путников. Мало кто вёлся на их приманку, но им и того было достаточно, как говорила их старшая: «Слишком сильно привлекать внимание не нужно». Вот и перебивались местные тем, что придётся и радовались тому, кто попадётся. А в этот раз в их сети угодила действительно хорошая рыба, да такая, что глаз не отвесть и от которой у Зоськи моментально снесло крышу. А ещё, что более всего вгоняло разгорячённую девку в отчаянье, в этот раз очередь была неё и осознание невозможности исполнения желаемого, ещё больше вводило в тоску, тем самым толкая на необдуманные поступки, за которые можно было и поплатиться головой. Но почти обезумевшая от желания девица уже всё для себя решила и поэтому целенаправленно кралась во мраке ночи в нужном ей направлении.
Наконец, достигнув покосившейся с годами небольшой хибары, Зоська начала обходить ту по кругу заглядывая в окна. Для начала необходимо было определить в какой из двух комнатушек поселили черноокого гусара, а в которой расположился его товарищ. С первого раза не повезло, заглянув в крохотное оконце она разглядела узкую кровать, занявшую почти всё пространство тесного помещения и лежащего на ней раздетого донага мужчину, облепленного с двух сторон лохматыми девицами. Хоть в комнате и было темно, но за долгие годы в сумраке все жительницы посёлка приобрели кошачье зрение и могли спокойно ориентироваться в темноте. Устав от любовных утех троица мирно спала, восстанавливая силы. Зоська же продолжила свой путь по кругу. В следующем окне ей открылась аналогичная картина, но если предыдущая не вызвала абсолютно никакого отклика в душе девушки, то вновь открывшаяся, подняла в её груди ураган ревности, да такой, что захотелось набросится и расцарапать физиономии особам, прильнувшим к обнажённому торсу черноокого гусара. И Зоська, больше не теряя времени, шагнула на ступеньку крыльца, чтобы увести своего «суженного», как уже успела про себя окрестить его девушка, подальше от этой деревни, вдоль болот, вглубь сумрачных лесов. И там он будет принадлежать только ей и больше никому! Так мечтала наивная похитительница, ведя за собой и держа за руку голого, безвольного мужчину с потерянной улыбкой на устах.
Счастье Зоськи оказалось не долгим, наивная, она и не предполагала, насколько невелики земли, которые доступны её передвижению. Да и нагой, с наведёнными чарами мужчина, не мог долго бродить по лесу и бегать от преследователей. Как итог, беглецы были пойманы следующим вечером и возвращены в деревню. Черноокого гусара у Зоськи тут же отобрали, а саму девушку бросили в вырытую в земле двухметровую яму, для проведения последующего суда над провинившейся товаркой.
Зоська до последнего не воспринимала всю ситуацию серьёзно, считая, что, старшие, как обычно пожурят её за плохое поведение, назначат какое-нибудь наказание в виде добычи ведра опарышей для их общины и успокоятся. Но всё неожиданно вышло совсем иначе…
Следующей ночью, голодную пленницу, скрутившуюся комочком на дне сырой ямы разбудил тихий голос матери:
– Зося, Зося, – еле слышно раздалось в темноте.
Услышав знакомый голос, девушка тут же тихонько откликнулась:
