Пролог.
- А-а-а-а! Гум, уф, уф, уф.
А-а-а-а!
В мрачноватой гостиной старого замка
освещавшейся лишь серым светом пасмурного зимнего дня,
пробивавшимся через узкие окна, в креслах у пылающего камина сидели
трое мужчин с бокалами вина в руках и вели неспешный разговор о
погоде, ценах на зерно, нравах современной молодежи и исконных
традициях предков. В общем, обо всем, что в голову приходило.
Ожидание оказалось неожиданно долгим и утомительным, вот и
старались они себя развлечь. А за закрытой дверью периодически
раздавалось: «А-а-а-а! Гум, уф, уф, уф. А-а-а-а!». Но это им не
мешало.
Пытался себя развлечь или скорее
отвлечь и мальчик лет десяти. Он уже рассмотрел все потертые
гобелены на стенах. Пересчитал три раза, сколько мчащихся в атаку
коней на них выткано. Каждый раз выходило по-разному. Бросил это
занятие и принялся ощипывать листья с единственного растения в
комнате угнездившегося в большом горшке в самом темном
углу.
- А-а-а-а! Гум, уф, уф, уф.
А-а-а-а!
Троица у камина поморщилась и
мальчик, украдкой поглядывавший на них, злорадно усмехнулся, такими
уродливыми показались ему их лица в отсветах пламени. Сейчас он
ненавидел всех. И этих стариков заставивших его маяться в холодной
комнате (сами вино пьют у камина, им-то что!). И ту, что кричала за
дверью. И ту, что должна была появиться на свет. А еще ему было
страшно. Очень страшно!
- А-а-а-а! А-а-а-а! – раздался
совсем уж душераздирающий вопль.
- Ну, слава Небу, кажется,
дождались, - заявил один из мужчин, поднимаясь с кресла. - Теперь
уже скоро.
Остальные тоже покинули свои места,
чтобы размяться после долгого сидения. Впереди предстояло самое
важное событие этого дня. К мальчишке, выбравшемуся из угла с
ощипанным кустом в надежде погреться у освободившегося камина,
подошел его отец барон Терф и похлопал сына по плечу.
- Соберись, Марчин. Сегодня ты
станешь мужчиной, на тебя ляжет ответственность за твою будущую
семью, - назидательно сообщил барон.
«Ага, мечтаю! – мысленно огрызнулся
сынуля. – Да лучше бы она умерла!».
- Ну-тис, юноша, - с другой стороны
к нему подошел барон Крелон, его будущий тесть, - сейчас ты ее
увидишь. Уверен у меня получилась чудесна малышка.
Оба старика радостно заржали.
Конечно для Марчина и отец и будущий тесть, а им уже перевалило за
сорок, были стариками, и конечно они не смеялись, а именно ржали
как кони. Потешались над ним, над его загубленной жизнью. И из-за
этого смеха и обоих стариков и свою будущую невесту Марчин
возненавидел еще больше. Ему хотелось сжечь замок Крелон, убить их
всех, разрыдаться и убежать самому. Чувства буквально разрывали
его, но… Что он мог сделать? Вот он и стоял, опустив голову скрывая
злые слезы, и ждал, ждал свою Судьбу.
- А вот и наша девочка, - заявила
толстая нянька, появляясь со свертком в руках из наконец-то
открывшейся двери в спальню. – Только уж вы, господа, поторопитесь
с обрядом. Слабенькая она совсем, а в часовне лютая стужа.
Двое мужчин посмотрели на третьего в
жреческой рясе.
- Ваше священство, решать вам, -
сказал отец новорожденной.
- Все в руках Лии-Судьбы, - важно
заявил жрец и направился на выход, даже не взглянув на
ребенка.
Остальные тоже не стали смотреть на
малышку, просто направились вслед за жрецом. Последней шла толстая
нянька со свертком на руках. «Может еще и помрет», - с надеждой
подумал Марчин, вприпрыжку спускаясь по лестнице.
В часовне действительно оказалось
холодней чем в гостиной. На изображениях богов в нишах по наружной
стене даже иней выступил. Жрец в душе пожалел, что не послушал
няньку (ладно, что там с ребятенком будет, самому бы не околеть).
Он скороговоркой провозгласил положенный текст, остальные выслушали
его, поеживаясь и переступая с ноги на ногу.
