Эта книга начала складываться очень давно, а была закончена в начале 2014-го. Работа двигалась с огромными паузами, иногда в год или в два-три года, когда я забрасывал текст и не собирался возвращаться к нему снова. Первая часть была написана в феврале и в марте в спальном районе, в квартире на седьмом этаже панельного дома, и последние поправки я вносил тоже в марте, время от времени отрываясь от компа, чтобы полюбоваться штормовой пеной у мыса Сарыч. Я писал эту историю в столицах трёх государств, в избе на краю деревни, во всяких трудноописуемых местах. Понадобилось выстроить события в правильной последовательности. Законченный текст показался излишне растянутым, поэтому сократил его примерно на две трети, пожертвовав некоторыми эпизодами. После сокращения текст стал более цельным и понятным. В самом начале пользовался пишущей машинкой, уцелевшей от деда, после сменил несколько компьютеров. Чтобы не потерять сделанное – всё мерещилось, что компьютер сломается и написанное безвозвратно пропадёт, – скачивал получившиеся куски в первые годы на дискеты, потом на диски, а ещё потом на флешку. За время работы над книгой жизнь вокруг постепенно менялась, и понадобилось вернуться к началу текста, чтобы добавить некоторые реалии, обычные теперь и редкие некоторое время назад. Сотовым телефоном, к примеру, владел не каждый, Интернет был не настолько распространён, как теперь. Некоторые выводы и мысли оказались неверными, но их я менять не стал, несмотря на происходящие в различных странах события – пусть так и останется, в память о моей политической и неполитической наивности. Умер Азамат – замечательный товарищ, сталкер и художник. Таньша, благодаря усилиям которой во многом получилась эта книга, открыла агентство по организации праздников и приключений. Как только книга была закончена, события из неё стали происходить в масштабе целых народов.
Андрей Воротников
Говорят, там лето пахнет порохом и морем. Здесь по-другому – сухой травой и пылью. В тени акаций толчётся на привязи лошадь, неизвестно чья. В летний полдень развалиться с холодным пивом на центральной аллее и мечтать про путешествия на далёкие тропические острова. Чтобы красивая мулатка участвовала. Ну, и вообще, события там всякие с драками и погонями…
Визг рикошета, щепки из спинки парковой скамейки веером в стороны, прыжок назад поверх спинки и плашмя на заплёванную истоптанную землю – залечь, прижаться, слиться с ландшафтом. В этом спасение, шанс выжить, уцелеть, прожить ещё один день. Ещё день любить, дышать, мыслить, ещё день не умирать…
Гербер оценил бы прыжок назад через спинку скамейки из положения сидя в час сиесты, но Гербер мёртв, мертвее не бывает, десять кубиков метанола внутривенно ночью в душном номере районной гостиницы, шестнадцать комнат по коридору, сортир на всех постояльцев в дальнем конце, наследие самого прогрессивного социального строя; десять кубиков метанола внутривенно – это вам не буй собачий. Гербер мёртв и уже никогда ничего не оценит, не хмыкнет одобрительно, зачерпнув трубкой из кисета, такие вот пироги с котятами. Ну, ещё старинный дружок Билли Крюгер заценил бы. Билли расплылся бы в ухмылке на широкой роже и похлопал бы по плечу в знак одобрения: молоток, мол, парень, так держать, но Билли тоже мёртв, схлопотал Билли шальную пулю в песках пустыни, так и не успев, видимо, понять, откуда стреляли, может, и свои случайно приложились, поди проверь, в берберийских едренях дело происходило. Оба мертвы, отвеселились, в общем, и оценить быстроту реакции некому. Некому, и всё тут, и ничего поделать с этим уже нельзя, разве что самому постараться прожить по возможности подольше.
