– Ты не можешь меня оставить здесь. Я… У меня больше никого нет и никто меня не защитит. А я могу уйти с тобой. Шаману ведь всегда нужен помощник. Я буду помогать тебе. А потом я тоже стану шаманом. Я стану большим шаманом… – Голос мальчика звучал надрывно и почти что переходил на крик.
Богоча с невозмутимым лицом сидел на сваленной жердине, опершись плечом на столб изгороди, и молчал в ответ. Руки его спокойно перебирали вязку металлических подвесок от шаманского плаща. С другой стороны от изгороди, торчал высокий ствол столетней засохшей лиственницы, когда-то опаленной молнией. Верхушка дерева была сбита, а вдоль ствола прошла глубокая трещина до самых корней.
– Ну почему ты уходишь? Как ты можешь уйти? – с всхлипом продолжал мальчишка. – Ты знаешь, я чувствую в себе силу. Никто не знает.… А я, я, я часто выхожу на ветряные скалы. И там стою. На самом краю. Поначалу это было страшно. Но потом я перестал бояться, и привык. Я теперь хорошо стою на краю, даже закрыв глаза. И тогда, я вижу и чувствую как все внутри…. Ты ведь сам знаешь – как это…. Мне даже нравится, когда начинает разламываться голова. Трескаются скулы и глаза отваливаются по сторонам. И тогда у меня тогда выходит вперед нос. Он становиться как кость, а еще длинным и широким. И черным. Вся моя голова уходит в нос, а шея уходит в плечи. Вот тогда у меня чешутся пальцы. Все пальцы. Локти выворачиваются. Руки покрываются пухом. На ногах растут когти. Потом я задыхаюсь от того, что спина выворачивается в лопатках. Язык не меня слушает. Он как-то бьется внутри моего костистого носа, и это не нос, это клюв…, и я не могу даже закричать, хоть что ни будь. И тогда вот все мое тело покрывается жесткими перьями. Они как железо. Я раскидываю свои руки. Это крылья. Я отталкиваюсь ногами-лапами. И я лечу… Лечу… Я, Орел…. И я столько всего вижу…. И могу…. Ох как…, я даже могу разорвать лису…. Не оставляй меня здесь. Забери меня с собой.
Богоча спокойно и серьезно смотрел на плачущего мальчика. Потом одной рукою, крепко взял его плечо, приблизил к себе и очень ровным голосом проговорил, – Ты не можешь уйти со мной. А я не смогу остаться с Вами. Запомни сейчас…. Только того что ты видишь, мало. Шаман – не может быть шаманом для себя или для лисы. Шаман должен быть среди людей и для людей. А я пришел из черной тайги…. Я знаю и понимаю, что ты видишь…. И мы вместе может быть, и знаем как приходит сила. Но запомни. Запомни…. Маленький шаман должен вырасти среди людей, что бы стать большим…. Жить ты будешь у кузнеца Лекэса. Он знает. Все, теперь повернись. Смотри, видишь трещину…? Вязку я оставлю здесь. Ты можешь приходить сюда. Но ее не трогай, потом у тебя появится своя. И здесь тебя никто не тронет.
Богоча подошел с мальчиком к дереву и бросил вязку с пластинами в трещину ствола засохшего дерева. Потом медленно отпустил плечо мальчика. Тот некоторое время пристально смотрел на трещину в стволе, потом повернулся, хотел что-то сказать, но вокруг никого уже не было.
…Это описание возникло у меня из воспоминаний или домыслов, после одной встрече, в городке Якуцке, во время которой я услышал немного странную, но очень интересную историю. Рассказал мне ее, очень даже воспитанный молодой человек якуцкой национальной принадлежности. Он вел какие-то образовательные дела в местном клубе приказчиков и даже разбирался в хороших сортах чая. Чаепитие происходило при гостином дворе, на пристанной набережной реки, на досчатых тротуарах, выстланных вокруг большого, сине-черного, рубленого деревом строения. Под поля модного тогда коротенького котелка врезались лучи очень яркого солнца, из-под телег тащило желтой тяжелой пылью, а в воздухе витал, подгоняемый ветерком с реки, густой аромат лугов.
