***
– Оставь биту и сваливай.
Пистолет врос в руку Льва, ему хватит одного движения пальцем.
– Ты что, совсем сдурел? Ты целишься… в меня?
– Вставай, – Лев махнул пистолетом.
Дима поднялся по стене. Его рот скривился от обиды.
– Ты что, выстрелишь в брата?
– А транквилизатор кто притащил? Кто разнёс здесь всё, пытаясь в меня его всадить? А эту биту ты принёс в подарок?
– Я знал, что ты от неё не откажешься! – Дима кивнул на теплицу во дворе. Там между высокими рядами роз лежала девушка. Лев подстелил плед, но земля была мокрая, и нужно было поскорее забрать её оттуда.
– Я сразу понял, что у нас будут проблемы, как только увидел её.
– В этом мы с тобой похожи.
– Что мне теперь делать? – Дима посмотрел на него, в глазах промелькнул страх. – Баски не простит мне долг.
– Мы найдём другой способ. Не такой.
– Я труп, если вернусь без неё!
– Я же сказал, что найду способ!
– Да уж…
Дима вышел, небрежно хлопнув дверью. Лев стоял там, оглядывая поле боя и надеясь, что хозяин дома простит им этот беспорядок: упавшие полки, разбитая ваза, разноцветные шарики по всему полу. Лев будто стоял на пепелище их с братом дружбы.
А страх в Диминых глазах…
Последний раз он видел его таким, когда отец заболел. Брату было восемнадцать: дерзкий, циничный, постоянно острил и строил из себя пижона, даже татуировку набил. Однажды вечером, когда Лев вернулся с учёбы, Дима сидел на кровати с телефоном в руках.
Отца не отпускают домой, – сказал он и сухо сглотнул. Пижона и циника как не бывало, там сидел испуганный трёхгодовалый мальчик, который упал с велосипеда и разодрал коленки до крови и до обиды. Только теперь папа не поможет ему подняться, ему самому придётся забыть про боль, встать и пойти на помощь папе.
Секундочку. Как Лев понял это всё о брате? Ах, да, это называется «эмпатия». Спасибо Мире за то, что до чёртиков усложнила его жизнь.
Лев и правда хотел верить в то, что пообещал Диме, но пока это больше походило на предательство. Как он это допустил? Ещё неделю назад у него всё было под контролем. Неделю назад он отдал бы Миру без раздумий. А теперь что? Достаточно взглянуть по сторонам, чтобы понять, что Лев потерял контроль. Не только с братом, а, вообще, в своей жизни.
Дверь во двор качнулась от ветра, и Лев вспомнил о Мире: она всё ещё лежала на мокрой земле.
Интересно, эта кушетка поместится в теплице?
1.
Лев встретил Миру за неделю до этого.
Приехал по приказу Баски в его дом. Июнь радовал тёплыми ночами, и двери в массивном трёхэтажном особняке были нараспашку. Один за другим прибывали гости. Мужчины с «ролексами» и «верту», женщины с бриллиантами в ушах, на пальцах, даже в волосах, выходили из своих «мерсов» и «бэх», ступали по подсвеченной брусчатке, а широкие ступеньки парадной лестницы вели их прямиком в руки «чёрного смокинга» на входе. Кажется, его звали Паша, он был главным по охране. Дима предупреждал его об этом персонаже, он-то бывал здесь раньше, в отличие от Льва.
Они с Димой воровали и продавали предметы искусства, украшения, артефакты, и Баски часто становился заказчиком, но «клиентский сервис» был по части Димы. Лев чаще отвечал за первую часть – ту, в которой нужно было украсть.
На этот раз воровать ничего не нужно было, да и к искусству новое задание не имело никакого отношения: Льву нужно было доставить в Благовещенск и обратно девушку. Он подъехал к восьми по указанному адресу, а тут вечеринка.
– Жди в машине, – буркнул Паша, скрестив руки на груди.
– А отлить можно? Или лучше в кустах?
Пришлось пропустить.
Просторная гостиная поблескивала хрусталём, официанты рассекали с подносами между столиками и стоячими гостями; там и тут звучали разговоры об удачных сделках, новых ресторанах в городе и политических проблемах на Кубе. Лев, может, и вписался бы в тусовку, если бы не выглядел как преступник с плаката «особо опасен»: побрился бы и надел костюм, а не спортивные штаны и олимпийку…
