Солнце занимало свое обычное место над зелеными верхушками деревьев уютного парка напротив здания окружного полицейского управления; и привычный ряд служебных автомобилей выстроился тихой чередой вдоль тротуара. Все как вчера, как неделю назад. И все не так, словно за прозрачной пленкой, которая не дает ничего почувствовать. Блейк поглубже вдохнул, но знакомый свежий запах зелени в легкие не проник. Только тяжелый шум ухнул внутри, и он тут же услышал собственное сердце, его глухие и беспокойные удары. «Так нельзя, – сказал он себе. – Что, собственно, случилось?» – «Случилось!» – гулко ответило сердце, и он опять ощутил непроницаемый воздух вокруг. Хорошо, что он вышел на несколько минут раньше и никого из сослуживцев нет рядом, потому что и ноги стали совсем как ватные.
Надо постараться уйти. Куда-нибудь подальше.
Блейк перешел дорогу и, подгоняя себя, зашагал по газону к деревьям как к первой и естественной защите. От чего? От всего.
Тенистая аллея оказалась совсем безлюдной.
Хорошо, это и нужно.
Блейк вспомнил вдруг старого охотника. Давно, лет тридцать назад, он отдыхал на Аляске, и этот северный человек – алеут, или кто он там был, – рассказывал ему про белого медведя. Раненый, тот начинает идти, по суше и по льдам. Теряя кровь и мучимый болью, он заставляет себя идти в надежде, что потеряет боль в длинной дороге. Тридцать лет назад эта история показалась ему и трогательной и забавной. Тридцать лет назад в его первый отпуск после первого года службы в полиции.
Он понял, что идет очень быстро и попытался замедлить шаг.
Аллея кончалась, но под прямым углом к ней оказалась другая. Тоже совсем безлюдная.
Проклятье! Неужели время ничем не отличается от этих простых человеческих шагов. Шел и повернул, потом еще несколько раз.
Во всей его жизни был только один поворот. Тоже почти тридцать лет назад. Когда беременная жена погибла в автокатастрофе.
Странно, что свой давний отпуск на Аляске он помнит как вчерашний день, а те жуткие дни не помнит. Он о них просто знает. Они не вошли в память и не будят ощущений. Потому что не поместились.
Конец второй аллеи вывел на перекресток с неширокой улицей напротив.
Блейк пошел по ней, вдоль новеньких красивых особняков, и почему-то обрадовался, что улица прямая и из ее начала не виден конец.
Жизнь тоже должна быть прямой и ровной. Конечно. Он всегда ее так представлял. И прожил один двадцать семь лет, не понимая, почему друзья и сослуживцы удивляются его нежеланию во второй раз завести семью.
Прямая дорога… вот именно. Один дом, одна работа, и, к счастью, только одна пуля. Которую вытащил из него хирург. Она хранится на полке за стеклом в хрустальном бокале, он ни разу с тех пор не брал ее в руки.
А впрочем, надо бы взять и потрогать. Прикоснуться к ушедшему времени.
Неожиданно и ниоткуда пришло спокойствие. И безразличие.
Блейк, замедлив шаги, приостановился.
Тихо, ни ветерка. Как всегда у них в городе – жарким летом перед наступлением сумерек.
– Здравствуйте, лейтенант!
Блейк повернул голову и увидел окружного судью. Почти напротив. На крыльце дома, перед которым он остановился.
– Прогуливаетесь после работы? Прекрасная стоит погода, не правда ли?
– Здравствуйте, ваша честь.
Блейк хорошо знал этого красивого сорокалетнего мулата. Умного и приветливого.
– Уикенд впереди. Давно вы не были на озерах?
Блейк на секунду задумался:
