Предисловие к русскому изданию
«Монах, отрекся ты от мира, отпущен на свободу, освободил тебя Христос; после этого не люби рабства суетному миру», – учил преподобный Ефрем Сирин. Парадокс: монашество есть отречение от мира, и одновременно перед монахом стоит задача предельно заботиться – молиться за мир. «Молиться за людей – это кровь проливать», – говорит старец Силуан Афонский.
Тут нет противоречия. Суть монашества – любовь к Богу, в противном случае оно ничего не стоит. Сам Господь Иисус Христос назвал заповедь о любви к ближнему подобной заповеди о любви к Богу. Как бы мы ни искали себя в одиночестве перед Господом или перед самими собой, как бы ни убегали от мира с его суетой и страстями, скорбями и прелестями – человечество едино и во Адаме падшем, и во Адаме Новом. «Всякий из нас перед всеми за все виноват», – но в уста того же героя Достоевского вложены слова: «Любите человека и во грехе его, ибо сие уж подобие божеской любви и есть верх любви на земле».
Любить мир, не любя рабства ему, – основная мысль этой книги. «Молитесь за мир. К миру принадлежим и мы», – призывает матушка Феосемни. Наши ближние ближе, чем кажутся. Христос объединяет нас, как объединяет воздух. Не нужно быть монахом, чтобы понять эту мысль. Даже более того: ее необходимо понять каждому, и, может быть, в первую очередь – как раз не монаху, живущему внутри своей общины, обособленному от социума в целом, а мирянину, которому надо постоянно учиться жить с другими. Любовь и единство во Христе – философская основа такого всемирного общежития.
Любовь – не просто слово. Проявлять милосердие, уважать ближнего, не всматриваться в его ошибки, искать даже в несправедливых обличениях пользу для себя, а не осуждение другого, прислушиваться к каждому человеку – это вещи очень понятные, осязаемые, видимые.
***
Монашество – странное явление. Для его понимания книг недостаточно. Зачем эти аскетические опыты с терпением и смирением там, где ни терпеть, ни смиряться не хочется, нелепые самоограничения в еде, образе жизни, внешнем виде? Немало споров ведется в наше время – не стало ли монашество ловушкой для душ, удобным способом для сильных манипулировать слабыми, требуя послушания, вымещая злобу на том, кто не может ответить?
«Ангел предстал перед святым Питиримом и сказал: „Пойди в женский Тавеннисский монастырь и там найдешь смиренную труженицу. Она всем служит, хотя все ее и презирают".
Питирим отправился в указанный ему монастырь. Когда стали звать Исидору, та отказалась прийти, не желая открыть свой тайный подвиг. Ее стали влечь силой. Когда авва увидел ее, то пал в ноги ей и сказал: „Благослови меня, мать". Услышав это, все с плачем пали в ноги авве, исповедуя, как много они огорчали святую, осмеивали ее и издевались над ее смиренным видом, грубо оскорбляли ее, некоторые били ее, а однажды даже обливали помоями» (Лавсаик).
Матушка Феосемни честна. Она откровенно признает, что смирение – подвиг необходимый, но сама же подчеркивает, что это подвиг невероятный: «Просить у Бога смирения – равносильно тому, как просить Его послать вам кого-то, кто бы обличил вас и оскорбил».
Вероятно, именно поэтому матушка, призывая к смирению, аскезе, терпению, не пытается «смирять» никого лично. «У нее был дар, – рассказывают авторы ее биографии, – управлять сестринством, не повышая голоса, не контролируя или угрожая применить дисциплинарные меры. Когда же все-таки ей случалось с прискорбием по необходимости налагать дисциплинарное правило (наказание), она первая спешила исполнить данное сестре правило».
