О том, что мой муж Сева попал в больницу, я узнала на третьем уроке.
Восьмой «Г» как раз переваривал информацию о том, что завтра у них будет тестирование, и в классе стояла относительная тишина. Очень относительная, конечно, потому что это восьмой «Г», а не «А» и даже не «Б», но я умудрилась впервые за все утро присесть за свой учительский стол, и теперь отдыхала, блаженно прислушиваясь к гудящим ногам.
Бдительности, впрочем, не теряла, периодически поглядывала на класс, прикидывая, как скоро придется снова вскакивать, потому что великовозрастные ученики любую мою попытку пропасть из поля зрения и заняться бумагами, тетрадками или планами воспринимали, как слабость и карт бланш для веселья одновременно.
Потому следовало четко поймать момент, когда веселье лишь набирало обороты, и жестко пресечь его чем-то неожиданным и в меру трагичным. Самостоятельной работой, например.
Именно так я и планировала поступить, потому что на ногах стоять уже сил не осталось. Вчера восемь уроков было, и все, мало того, что с новой темой, так еще и в среднем звене. А это значило, что не присядешь лишний раз, не выдохнешь. Словно белка в колесе крутишься, нарезаешь безостановочно круги по классу, между рядами, или у доски танцуешь. Театр одного актера и неблагодарных зрителей.
Потому сегодня у меня было что-то вроде отголоска, какой случается, когда спортом перезанимаешься, и на следующий день все мышцы тела ноют и болят.
Вот и я сидела, по обычной учительской привычке чутко реагируя на настроения в классе и умирая от удовольствия, потому что не на ногах наконец-то!
Телефон, внезапно высветившийся звонком с неизвестного номера, заставил досадливо нахмуриться. Последнее время мошенники донимали, причем, как раз в день аванса и зарплаты, и я настороженно относилась к непонятным абонентам.
Но, с другой стороны, это мог быть кто-то из родителей детей, а еще коллеги, да мало ли кто…
Телефон, поставленный на беззвучный, все горел и горел, и я, наконец, осмотрев для профилактики еще раз учеников, с огромным сожалением встала из-за стола и, выдав:
– Страница сорок пять, готовимся к опросу.
Вышла из кабинета.
Понятное дело, что никто там ни к чему готовиться не поспешил, но немного сдерживающих факторов не повредит.
– Слушаю, – наученная горьким опытом и многократными рекомендациями служб безопасности банков, безлично и строго бросила я в трубку.
– Леванская Арина Родионовна? – голос абонента был крайне официальным, и я, поздравив себя с еще одним мошенническим звонком в своей жизни, собралась было положить трубку, но следующая фраза заставила замереть, – лейтенант полиции оперуполномоченный Кислов вас беспокоит. Леванский Всеволод Викторович вам знаком?
– Да… Это мой муж… – голос почему-то плохо слушался, а ноги подрагивали. Это развод, конечно, опять развод… Новый вид мошенничества… Говорили что-то про такое…
– Он сейчас в третьей клинической больнице, с сотрясением мозга и многочисленными травмами. Подъедете?
– Да… Да, конечно… Я сейчас приеду… – голос мне окончательно изменил и получился какой-то хрип, задушенный и тихий. И сердце замерло. А еще никак не выходило задать следующий вопрос… – Он… В сознании?
– Нет, но вам лучше об этом с врачом поговорить, – голос полицейского, усталый и спокойный, окончательно придавил к полу, и дышать стало мучительно сложно.
Я не смогла больше ничего сказать и спросить тоже. Просто отключила телефон, уцепилась за стену слабеющей рукой, потому что перед глазами внезапно потемнело. Выдохнула, собираясь с силами.
И пошла обратно в кабинет, передвигаясь, словно сомнамбула, никого и ничего не видя перед собой.
В голове вертелись обрывки мыслей о том, что надо предупредить завуча, и такси надо вызвать, и еще что-то такое же странное в этот момент, но я все никак не могла сообразить, что делать, за что хвататься в первую очередь.
