Этот камень не заметил никто.
И тут не было ничего удивительного. Камень был совершенно непримечательный, один из миллионов осколков скальных пород и льда, плавающих в параболической орбите давно умершей кометы. Не самый большой, но и не самый маленький, камень ничем не отличался от остальных своих собратьев. Если бы система противовоздушной обороны планеты каким-то чудом обратила на него внимание – а вероятность этого была бесконечно мала, – беглый анализ показал бы, что осколок состоит из соединений кремния и различных металлов. То есть обыкновенный камень, недостаточно крупный, чтобы причинить какие-либо неприятности.
Но у планеты, которая в настоящий момент как раз оказалась на пути этого и нескольких тысяч подобных обломков, не было системы противовоздушной обороны. Однако гравитационный колодец имелся; в него и устремился наш камень и его многочисленные собратья. Все вместе они вызвали метеоритный дождь, что происходило раз в год, когда планета пересекала орбиту кометы. Небольшие осколки межпланетного вещества сгорали в атмосфере, нагреваясь до огромных температур от трения, и оставляли в небе красивые черточки и полоски. Но на поверхности этой невозможно холодной планеты не было ни одного разумного существа, которое могло бы оценить красочное зрелище.
Подавляющее большинство метеоров испарились в атмосфере, перейдя за время краткого светящегося падения из состояния твердого тела в размытый след микроскопических частиц. Они оставались в атмосфере неопределенно долго, пока, превратившись в ядрышки зарождающихся дождевых капель, увлеченные их тяжестью, не пролились на землю в виде дождя (или, что более вероятно, учитывая характер планеты, – снега).
Однако этот камень сам обладал достаточным весом. Возрастающее давление атмосферы воздействовало на микроскопические трещинки его поверхности, обнажая и используя все слабые места в строении обломка. Отлетающие кусочки, ослепительно вспыхнув, тотчас же поглощались небом. И тем не менее к концу путешествия сквозь атмосферу от камня осталось еще достаточно, чтобы он с силой врезался в поверхность планеты, – огненный болид упал на каменистую равнину, с которой свирепые ветры начисто сдули весь снег и лед.
От удара осколка в скудную почву образовался небольшой кратер. Каменистая равнина, которая простиралась на значительное расстояние вокруг и уходила в глубь планеты, при столкновении зазвенела словно колокол, но только гармоники этого перезвона были на несколько октав ниже порога слышимости большинства известных видов разумной жизни.
Земля содрогнулась.
И неподалеку, в толще поверхности планеты, камень наконец заметили.
– Землетрясение, – сказала Шаран, не отрываясь от монитора.
Через несколько мгновений последовал новый толчок.
– Землетрясение, – снова сказала Шаран.
Подняв взгляд от своего монитора, Кайнен недовольно посмотрел на помощницу.
– Ты собираешься продолжать так и дальше? – спросил он.
– Я хочу держать вас в курсе всех происходящих событий, – ответила Шаран.
– Ценю твое стремление, – заметил Кайнен, – но, право, нет никакой необходимости каждый раз озвучивать это вслух. Как-никак, это я ученый. И понимаю, что каждый раз при перемещении почвы мы ощущаем землетрясение. Твое первое предупреждение имело смысл. Но к пятому-шестому разу начинает надоедать.
Почва снова содрогнулась.
– Землетрясение, – невозмутимо промолвила Шаран. – Уже седьмое. Кстати, вы не являетесь 86 специалистом по тектонике. Эта наука выходит за рамки ваших обширных познаний.
Несмотря на обычную для Шаран абсолютную серьезность, с какой были произнесены эти слова, не заметить издевку было невозможно.
