Сладкий чай станет моей погибелью.
Не потому, что количество сахара, содержащееся в одном глотке, могло кого угодно отправить в диабетическую кому. И не потому, что мой брат, резко развернув машину, едва не угробил три встречных автомобиля. И все только из-за того, что перед этим ему пришла эсэмэска из двух слов.
Сладкий. Чай.
Нет, вовсе не поэтому. За просьбой о сладком чае стоял Джейс Уинстед – живое воплощение девичьих грез и моих, куда более смелых, фантазий. И мне впервые предстояло встретиться с ним за пределами кампуса.
На глазах у собственного брата.
О, мать моя Пресвятая Богородица, как мне это пережить?
Зачем, ну зачем брату приспичило отправлять Джейсу сообщение о том, что мы совсем рядом с его домом, и спрашивать, не нужно ли чего привезти? Кэм собирался покатать меня по окрестностям, показать местные достопримечательности. Хотя то, что меня ожидало сейчас, абсолютно точно не шло ни в какое сравнение с тем, что я успела увидеть раньше.
А знакомство с очередным стриптиз-клубом стало бы последней каплей.
Кэм покосился на меня и, прибавив газу, помчался вниз по проселочной дороге. Казалось, мы лет сто назад съехали с автострады номер девять. Его взгляд переместился с моего лица на картонный стакан, который я сжимала в руках.
– Знаешь, Тереза, есть такая удобная штука, называется держатель для стаканов.
– Ничего. Я подержу, – замотала головой я.
– Ла-а-адно, – протянул брат и сосредоточился на дороге.
Понимая, что выгляжу полной тупицей, я решила напустить на себя непринужденный вид. Меньше всего мне хотелось, чтобы Кэм догадался, почему я вдруг стала вести себя как обкуренная.
– М-м, а я думала, Джейс живет на кампусе?
Кажется, прозвучало небрежно, да? Я чувствовала, что в какой-то момент, когда я задавала этот не такой уж невинный вопрос, мой голос дрогнул.
– Так и есть, но большую часть времени он проводит на ферме своих родителей. – Кэм притормозил и круто вывернул руль вправо. Стакан с чаем едва не вылетел в окно, но я вцепилась в него мертвой хваткой. От меня не уйдешь. – Ты ведь помнишь Джека?
Еще бы не помнить. Это был пятилетний братишка Джейса, который души в нем не чаял. Я хранила в памяти все, что удавалось узнать о Джейсе, – одержимая, как фанатки Джастина Бибера. Стыдно признаться, но это правда. Вот уже три года Джейс, сам не подозревая об этом, очень много значил для меня.
Друг.
Ангел-спаситель моего брата.
И объект моей страсти.
Но год назад, когда начались занятия в выпускном классе старшей школы, я почувствовала, что окончательно запуталась в своем отношении к Джейсу, который по-прежнему часто бывал у нас дома, приезжая вместе с Кэмом. Одна Тереза хотела обо всем забыть. Но другая отказывалась вычеркивать из памяти вкус его губ, прикосновения его рук, скользящих по моему телу, и то, как он произносил мое имя – со стоном, словно оно причиняло ему невыносимую боль.
О боже…
От оживших воспоминаний щеки под солнцезащитными очками вспыхнули, и я отвернулась к окну, борясь с искушением опустить стекло и высунуть голову, подставив ее потоку встречного воздуха. Мне нужно собраться. Если Кэм узнает, что Джейс целовал меня, он его убьет и закопает труп в какой-нибудь глуши вроде той, где мы оказались сейчас.
И это будет вообще черт знает что!
Поддерживать непринужденную беседу все же не получалось. Нужно было отвлечься. От горячего чая вспотели ладони, руки заметно дрожали, и удерживать стакан становилось все труднее. Я могла бы пристать к Кэму с расспросами об Эвери, и это наверняка сняло бы напряжение, потому что брат
