"Он и она. Грустный напев. Его пальцы так робко тянутся к нашему неосязаемому счастью. Его тихая улыбка так тактично предлагает Утешение, которого мы не просим.
Она: Мое сердце полно пепла и лимонных корок.
Он: Не уходи чересчур далеко.
Она: Я уйду лишь в себя. Ты всегда меня там найдешь.
Он: Если бы я любил весь мир, как люблю тебя, я бы умер."
Лэнг Р.Д.
Отрывок из дневника Даниила Казанцева:
«Поздний вечер. Я вошел в темную захламленную прихожую, щелкнул выключателем. Принялся неспешно раздеваться, не удивляясь, что меня не встречают.
– Дома есть кто? – снимая кожаную куртку и вешая в шкаф, громко спросил я. Сестра появилась в крохотной прихожей, как маленький тайфун, бросилась мне на шею и звонко чмокнула в губы. Я рассмеялся, обнимая хрупкую фигурку. – Славка, подожди, дай хоть раздеться. Ты одна? Мама где?
– Данька, как я соскучилась. Ты куда пропал? – отстранившись, оживленно щебетала Мирослава, ее потрясающие изумрудные глаза блестели от радости и обиды одновременно. – Даже не звонил! – она возмущенно стукнула меня по щеке. Несильно и не преднамеренно. Совсем, как ревнивая подружка. Славка никогда не умела держать в узде разбушевавшиеся эмоции, и сейчас они дали о себе знать. Девчонка негодовала. Я снова улыбнулся, разглядывая маленького колючего ежика. Такая смешная и трогательная, в простой хлопчатобумажной голубой майке на тонких бретельках и шортиках с розовыми мишками. Я неожиданно понял, что тоже безумно скучал по своему лохматому темноволосому дьяволенку с чистыми изумрудными глазами. Уловив мой ностальгический настрой, Мира сменила гнев на милость и снова прильнула ко мне, уткнувшись носом в плечо. Шмыгнула, словно собиралась разреветься. Я погладил шелк ее волос и мягко обнял.
– Прости, малышка. Я задержался. Ты так не сказала, где все… – дав ей время успокоиться и проникнуться моим теплом, ласково спросил я. В обнимку мы пошли в комнату, которую с детства делили на троих. Усадил ослабевшую сестру на кровать и приподнял пальцами дрожащий подбородок. Краем глаза я заметил, что все постельное перевернуто вверх дном. Бедняжку снова мучили кошмары.
– Мама ушла в ночную смену, а Ди тусуется где-то со своим байкером. И вчера мамы не было, а они ночевали у нас.
Я изумленно замер. Руки, придерживающие напряженную спину Миры, инстинктивно сжались в кулаки.
– Дианка посмела приволочь своего кабеля сюда? – едва сдерживая клокочущий внутри гнев, спросил я. Мирослава подняла на меня влажные и зеленые, как трава, глаза. Виноватая улыбка тронула красиво очерченные губы. Я боялся представить, чего навидалась прошлой ночью моя маленькая невинная сестренка.
– Я не должна была говорить. Пообещай, что не скажешь Диане.
Я начал подниматься, готовый сокрушить все вокруг, но Слава удержала меня, вцепившись в мою руку. – Даня! – полный отчаянья взгляд взывал к моему благоразумию. – Я спала на кухне. Ничего страшного не случилось. Не по подвалам же им ютиться.
– А сейчас, они где, по-твоему? – запальчиво спросил я, чувствуя, как от напряжения сводит мускулы лица. В этот момент я ненавидел их обеих – свою мать и Диану. Мирославе всего… уже семнадцать, но возраст тут не причем. Просто эту девочку нельзя оставлять одну. Она не похожа на других. Пусть и не самая младшая в их семейке, но самая уязвимая. Непосредственная, слабая, импульсивная, добрая и по-детски наивная. Хорошо, что она избегает общения со сверстниками, помимо необходимого минимума в пределах школы. Ее так легко сбить с толку, увлечь. Мирослава нуждается в постоянной опеке и присмотре. Неужели они не видят этого? Какая мать оставит в одиночестве на целую ночь свою дочь, зная, как она склонна к меланхолии, стрессам, резким переменам настроения. Нестабильная психика, так говорит о Мире мама. Но, кто в этом виноват? Мирослава не нестабильна, она просто очень ранимая, впечатлительная натура, очень тонко чувствующая окружающий мир, отчаянно боящаяся реальности.
