«Останови, я быстро… – попросил Ю.А. Гагарин водителя автобуса по дороге на Байконур. Вернувшись в салон, он махнул рукой: – Поехали»!
(Из воспоминаний участников подготовки первого в мире космического полёта с человеком на борту. 12 апреля 1961 года).
Сначала не было ничего. Ни верха, ни низа, ни права, ни лева – ничего. Отсутствовало время, не было пространства и света. Чёрное, густое и бесконечное небытие. Потом среди этого небытия проявился шум – невнятный, но назойливый, как комар ночью. И этот едва слышимый звук запустил время – медленное, тягучее и неотвратимое. Корявыми толчками потекло оно, как густая кровь сквозь чёрную мглу. Лишь больные оранжевые точки бродили во мгле кругами, прорезаемые зелёными молниями. И каждая молния ритмично стучала по гигантскому пространству внутри чего-то (пожалуй, головы), а этот оранжево-зелёный рой, особенно когда он крутился против часовой стрелки, вызывал в ней состояние, чётко определяемое как тошнота. Сознание мало-помалу возвращалось. «Чтоб не стошнить, надо бы сесть и обхватить голову руками, – вспоминая предыдущий опыт, решило сознание, – и хорошо бы чего-нибудь попить». Но руки и ноги не двигались, а определить, что с ними, а также где верх и где низ, не получалось. Сознание сглотнуло пересохшим ртом несуществующую слюну и попыталось приподнять веки.
Какой-то женский голос по-английски, с нотками сарказма, произнёс:
– Oh boy, someone've woken up? (Кто тут у нас проснулся?)
Сознание вспомнило своё имя, но не знало английского, и по-русски, едва шевеля губами, спросило:
– Где я? – поводило оно мутным взором по сторонам, пока взор не сфокусировался на источнике звука. Им оказалась девушка в белом комбинезоне с надписью «USA» и американским флажком на рукаве. Девушка с любопытством, но слегка насторожённо разглядывала приходящее в себя тело. Её волосы – светлые, забранные на затылке в тугой хвост – странным образом не хотели спадать, как им положено, вниз и стлались сами по себе как придётся, явно не желая подчиняться закону всемирного тяготения. Да и сама девушка не очень-то ему подчинялась – плавала в воздухе, как будто так и надо, лишь придерживаясь двумя пальцами за какой-то поручень. Телу, прилагавшемуся к сознанию, было так плохо, что сознание решило оставить разъяснение этого феномена на потом. А девушка с лёгкой издёвкой в голосе ответила по-английски:
– I'd tell you where you are, but only in Russian and in rhyme. (Я бы тебе ответила где, но только по-русски и в рифму.) – И, смягчив тон, продолжила уже по-русски, с небольшим, но с характерным для англоязычных людей акцентом:
– Ты на МКС.
Человека (уже человека!), почему-то связанного по рукам и ногам и подвешенного, как воздушный шарик, слегка покачивало в несильном, но непрерывном потоке воздуха. Ощущение было неприятное – как будто подняли за ноги, потом уронили вниз головой, а ты падаешь и вот-вот треснешься башкой о какую-нибудь твердь, а башка и так раскалывается! И он, с трудом подавив очередной приступ тошноты, недоверчиво переспросил:
– Где?
Девушка тяжко вздохнула и повторила:
– На международный космический стэйшн.
За спиной человека – смотровой купол с большими иллюминаторами. В иллюминаторах – абсолютная чернота, плавно переходящая в голубую с белыми разводами облаков планету. Человек попытался сопоставить реальность с последними доступными воспоминаниями, но у него ничего не вышло.
– Поставьте меня на пол, меня щас стошнит!
В ответ американка сказала громко и с раздражением:
– Здесь нет пола, нет потолка, здесь не-ве-со-мость! Will puke – will clean up. Will chase for every drop! (Наблюешь – будешь убирать. За каждой капелькой будешь гоняться!)
