— Мне нужен развод, — произношу холодно и отстраненно, как раз в
тот самый момент, когда муж мнет силиконовой дылде дойки и слушает
ахи вылетающие из ее утиного рта, с ленивой улыбкой чеширского
кота.
Если бы он только знал чего мне стоило приехать сюда и
произнести эти фразы. Сколько я репетировала перед зеркалом,
стараясь держать невозмутимое лицо.
— А больше ничего не хочешь? — не впечатлившись моими словами,
отпивает из бокала и с ленцой смотрит на меня Марат.
— Нет, — уверенно отвечаю, — Твои подачки мне не нужны, только
то, что принадлежит мне по закону.
Хочется добавить, что не только мне, но и сыну, однако вовремя
прикусываю язык, он только мой! Хрен тебе, Астемиров, а не сын!
Меня буквально колотит от увиденной картины, от его наглого и
вальяжного поведения, от белобрысой швабры, которая продолжает
прижиматься к нему. Поэтому, не совладав со своими эмоциями,
добавляю с вызовом:
— Бумаги подпиши, — и бросаю этому кобелю папку в лицо
практически. Она проезжается по столу, сбивая розовый коктейль, в
миг растекающийся противной лужей по глянцу.— А после можешь дальше
трахать все подряд.
Секунда, улыбка сползает с его лица и все внимание моего, почти
бывшего, мужа сосредотачивается на мне.
Что, не ожидал? Да я сама не в восторге от нашей встречи спустя
год.
И не покажу ему своих настоящих эмоций.
— Никакого развода не будет! — жестко и зло чеканит он, резко
поднимаясь. Буквально сбрасывая с колен свою простигосподи, та
падает на пол, раскрывая свой утиный рот и выплескивая писклявые
возмущения.
Марат зол, словно разъяренный буйвол. Тяжелая челюсть, сжата с
такой силой, что на скулах четко прорисовываются желваки. Грудь
вздымается от глубокого дыхания, а глаза прожигают меня насквозь.
Конечно, я же посмела задеть его мужское самолюбие. А подобного он
не прощает.
Не выдерживаю его взгляда, поджилки трясуться и я переключаюсь
на неуклюже поднявшуюся швабру.
— Да, дорогая, — цокаю языком, — ты, видимо, не знала каким
может быть Марат Астемиров? Но ты стерпишь, да? Ради бабла и цацок.
На большее не рассчитывай. Пару ночей и адьес.
Эта шлюпка продолжает квакать своим ртом жалобы на меня, такую
стерву и суку, но куда уж там! Марата не разжалобить слезами и
нытьем, он всегда был подонком, козлом и черствым, бессердечным
уродом. Ради своей выгоды он всегда шел по головам, и даже семья не
стала помехой.
Он с легкостью перешагнул через жену, что говорить о морали и
совести? В этом человеке данных качеств не заложено с рождения.
На деревянных, непослушных ногах разворачиваюсь к выходу из Вип-
кабинки, игнорируя назойливый писк прошманде и ругательства
Астемирова.
— Стой, сказал! — орет он мне в спину.
Спускаюсь по лестнице проклятого логова разврата, рассталкивая
беснующуюся толпу, чувствуя между лопаток прожигающий взгляд
бывшего мужа. Пусть смотрит, мне не жалко.
Я приехала воевать за свое. И я это заберу, не смотря ни на
что!
На улице прохладно и свежо, достаю из кармана телефон, смахиваю
дрожащими пальцами блокировку и набираю первый номер в списке
важных.
— Как вы, Паш? — шепчу срывающимся голосом. Ловлю отходняк от
встречи с Маратом и на адреналине трясусь еще сильнее, клацая
зубами, будто промерзла до костей.
— Куда собралась, дорогая? Я с тобой еще не договорил и Павлик
твой подождет, – рычит бывший практически мне не ухо, а у меня
сердце падает в пятки.
Мощная рука обхватывает мой локоть резко разворачивает в
обратную сторону и я по инерции впечатываюсь в твердую грудь.
Когда-то я восхищалась этим мужчиной. Его буквально богатырской
статью. Высокий, широкоплечий, мускулистый. Он был моей скалой, за
которой можно было спрятаться от любых невзгод. В этих темных
глазах я тонула, а от будоражащего аромата бергамота и тикового
дерева, у меня подкашивались ноги. Вот и сейчас, вдохнув полной
грудью, зажмурилась отгоняя подальше наваждение. Гася в душе
тоску.
