Ой, молодость, молодость, девичья красота…
Чем мне тебя, молодость, при старости вспомянуть?
Вспомяну тебя, молодость, тоской-кручиною,
Тоской-кручиною, печалью великою.
Народная песня из собрания П.В.Киреевского1
Что остаётся от человека по прошествии 400 лет? Мария Фёдоровна Нагая – странный и даже загадочный персонаж, вызывающий любопытство и одновременно отталкивающий. Кто она была? Женщина, прожившая страшную и тяжелую судьбу, самая известная жена жестокого царя, мать, неоднократно похоронившая своего единственного сына, предавшая его, постоянно лжесвидетельствовавшая его именем, притесняемая монахиня, политическая авантюристка… – нет конца многочисленным граням её личности.
Традиционно представляется, что в средние века женщина в политике абсолютно невозможное явление. Она глубоко вторична и существует только как отражение окружающих её мужчин. Во многом так и было, но не во всем и не всегда. Смутное время вовлекло в политическую борьбу и даже войну множество женщин, которые, конечно же, были женами, матерями, сестрами и т.д., но и действовали сами очень явно и активно. И Мария Нагая была именно такой. Жестокой, лживой, мстительной, злопамятной, обожающей богатство и роскошь, очень энергичной, иногда неосторожной, а иногда бескомпромиссной стяжательницей. Нельзя сказать, что она была уникумом-волком среди набожных миролюбивых овец. Нет, она жила в своем, исключительно жестоком, мире, вращавшемся вокруг высшей власти, и была в нем как рыба в воде. С другой стороны, Нагую уважали. Народ в ней видел последнее отражение власти сильного царя Ивана Грозного и надеялся на спасение страны царицыным «тщанием». Свидетели из высших кругов, посвященные в детали её гигантской аферы с Лжедмитрием I, тоже испытывали к ней уважение: не каждый сможет организовать и довести до конца «проект» такого масштаба. Да, она не смогла удержать власть, но это никак не повредило авторитету царицы и имиджу страдалицы от неправедных рук. И тот факт, что семейство Романовых хранило семейную память о Марии Фёдоровне и её сыне еще столетие спустя, это подтверждает.
Нагая была, как и все, очень традиционна и набожна, но и одновременно открыта новым веяниям из-за границы. По сути, то, что современники расценили как национальное предательство с её стороны, просто на 150 лет опережало свое время, потому что в послепетровские времена иностранец на русском троне уже перестал восприниматься, как что-то абсолютно недопустимое и преступное.
Редкий исторический деятель был так, как Мария Фёдоровна, оболган, а биография так запутана и затерта из памяти. Вещи, которые принадлежали ей или были как-то с ней связаны, пропали или были уничтожены. У неё нет до сих пор устоявшихся дат рождения и смерти – хотя это последняя и, пожалуй, самая известная жена великого Ивана Грозного. Разные источники указывают 1608, 1609, 1610 и, наконец, 1612 годы. На надгробной плите дата совершенно противоречит массе историко-краеведческих изысканий: 28 июня 1611 года. Официальная версия судьбы Нагой схематична и полна противоречий. Царе-Угличский летописец гласит, что инокиня Марфа, одержимая подвижническим подвигом – узрев «сына своего священное тело нетленно» – «прочее время в тишине и немятежно, даже и до кончины живота своего, препроводи мирно, и в старости благоцветущих лет 60 и 9 почи о Господе». Мария, конечно, была вовсе не так стара, как хотелось бы лгунам от официоза, – ее возраст летописец для убедительности кончины от естественных причин «подправил» в сторону увеличения на 20 лет. Да и «мирное времяпрепровождение» совершенно не похоже на реальную Марию. Заложница польского короля умерла в Кремле от яда, разделив судьбу большинства предшественниц, причастных к царским семьям. «Благочестивую старицу» поторопили с уходом по очень веской причине. Её присутствие в большой политике стало катастрофически опасным, иначе как объяснить такую странную поспешность, ведь прежде Нагой удавалось выходить сухой из воды в весьма неоднозначных ситуациях.
