Космос везде однообразен. Холодная пустая бесконечность, изредка испещренная колючими булавками звезд. Природа крайне скупа там, где некому оценить буйство красок и мистерию жизни. Но там, где есть жизнь, она старается вовсю. Жизнь раскрашивает даже черную холодную пустыню, обживает мертвые, промерзшие насквозь миры, согревая их голубой кислородной оболочкой. Посланцы жизни летят все дальше, неся искорки разума и света к самым дальним, пустым мирам. Вот показалась одна такая, отделившаяся от кислородного серпика планеты, увеличиваясь, вырастая. Стал виден силуэт: вытянутый, сплюснутый сверху, с голубыми электрическими всполохами по черной обшивке. Словно кит вынырнул из глубин атмосферы, заплясал на миг в солнечных бликах, и снова канул в пучину. Но нет. Он уверено и решительно отделился от нее, и, оставляя за собой едва заметный светящийся след, направился к цели.
Как только Левиафан вышел за пределы атмосферы, снедаемый тяжкими думами Сэм обратился к присутствующему на мостике Харону, но тот его остановил на полуслове, подняв руку:
– Извини. Сейчас я не могу уделить тебе должного внимания, все оно уделено полету. Если у тебя важный разговор, поищи Юния, он сейчас в звездном саду, занят изучением вашего искусства. В его обязанности не входит пилотирование, он тебя выслушает.
– Извини что отвлек – извинился Сэм – а где находится этот звездный сад, я там раньше не бывал.
– Бывал много раз – едва заметно улыбнулся Харон, не отводя взгляда от бархата звезд – верхняя палуба.
– Как это? – опешил Сэм, отлично зная, что верхняя палуба находится на самом верху, где сиживал Юний.
Но Харон уже отвернулся, изучая данные светового столба, и ему не оставалось иного, как пожать плечами и направиться в сторону перехода на верхнюю палубу.
После ремонта в Атлансии, Левиафан выглядел как новенький. Многое в нем было усовершенствовано, все-таки, две тысячи лет развития атлантская наука на месте не стояла. Клеточная основа, из которой был изначально выращен титанический транспорт, была обновлена. Атланской команды теперь куда больше, да еще добавился человеческий десант, который доставить на «Альфу» и «Омегу» за один раз иначе, было бы накладно. Пусть не колонисты, но роль транспорта до орбиты он исполнит. В командную рубку и рабочие зоны их не допускали, они были размещены в анабиозных отсеках. Разумеется, на Сэма и прочих, ранее бывших здесь землян, этот приказ не распространялся. Они были вольны идти куда им вздумается, хотя бы в загадочный звездный сад. Перед выходом на верхнюю палубу дежурил атлант, увидев Сэма приветственно кивнул, и он не переминул развеять свои сомнения:
– Наверх можно?
– В звездный сад? – атлант скользнул взглядом по черному симбионту – Конечно, там безопасно.
Сэм ожидал, что перед лицом сомкнется силовое забрало, замаскированное у «абасов» под зубастую пасть. Хотя в ближнем бою она была весьма функциональна. Он хорошо помнил, как некогда в затерянном в тайге сибирском поселке, в сгоревшем кинотеатре, Харон ловко огрызался от топоров Столярова и Ивана. Выжидал, давая им возможность не только обмениваться репликами, но уйти и не путаться под ногами. Сэм помнил рваные раны на груди Ивана, оставленные шипастым хвостом. Странные раны, которые заросли сами по себе. Видимо, Харон задел их нечаянно, и сам же впрыснул заживляющий гель. В космосе, под водой, в иной потенциально опасной среде, забрало возникало помимо воли носителя, могущего не успеть среагировать на смену обстановки. Сейчас оно отсутствовало, и, кивнув стражу, Сэм, перешагнув через мембрану на верхнюю палубу, застыл в изумлении. Взору его предстал черный бархат космоса, исполненный теплым светом близкой Земли, далекие и колючие звездные россыпи. Он не мог понять, каким образом он дышит здесь, в полнейшем вакууме и стуже бездны. На месте тренировочной площадки парили невиданные, фосфоресцирующие цветы, колеблемые ветром. Юний восседал на своем месте, озаряемый бликами этих космических жар птиц.
