Глава 1. Сверх меры подобает спать мертвым, а не живым. (Василий Великий)
Это будет очень странный сон. Виктор понял это, едва почувствовав, как его уносит в царство Морфея. Странное ощущение разливалось в его груди, будто бы высвобождая какую-то силу. Или развеивая слабость. Приятная легкость быстро и основательно распространилась по всему телу, подарила радость и почти болезненное нетерпение. Перед чем? Виктор не знал, да и не хотел знать. В этом странном сне он чувствовал себя полноценнее чем в реальности. Ни сомнений ни разочарований. Только бесконечный бег по новым локациям и приятная боль в натруженных мышцах.
Вот он обгоняет антилопу в саванне, пытаясь дотронутся до лоснящейся кожи. Животное отскакивает в сторону, но парень не стоит на месте и уже через пару минут кричит что-то невнятно-веселое луговому кролику, а тот смешно дергает ушами, скрываясь в высокой траве. Та на глазах желтеет и засыхает, превращаясь в хрустящий под ногами песок.
Пустыню легко и незаметно сменяет степь, затем тропинка в лесу, а затем снова степь. Но уже другая. Мягкий снег оборачивается ярким, совсем не февральским солнцем, однако и оно скрывается в густом, почти осязаемом тумане. Пара минут привычного бега, и вот уже плотное марево легко развеивает ветер. А последние клочья белой пелены прибивают к земле тяжелые, но пока еще редкие капли.
Кап. Кап-кап. Кап-кап-кап, – все громче падают они, сливаясь в один радостный гул, а небо до самого горизонта наливается грозной синевой. Ярко ветвится молния, совершенно без звука ударив в одиноко стоящий саксаул. Раскат грома догнал ее только через долю секунды, заставив Виктора вжать голову в плечи. Странно, но этот звук нарушил его душевное равновесие, прервал мягкую гармонию странного сна.
"Почему?", – Растерянно подумал он, стыдясь внезапного страха, и снова услышал притихший было шум ливня. Ставший резким и почему-то отрывистым.
"Что-то не так", – Понял Виктор и открыл глаза. Просто и буднично.
Не было ни долгого перехода от сна к яви, ни сонливости, ни гудящей головы. Будто он все-таки добежал до финиша и просто остановился.
Почему-то ощущение от внезапно накатившей бодрости было скорее неприятным. Словно цель, которою ты добивался так долго, просто исчезла, оставляя после себя опустошенность и чувство бессмысленности работы.
Парень вздохнул и пару секунд просто лежал, закинув руки за голову и бессмысленно пялясь на свою заставленную книгами стену. Спать больше не хотелось, а детали сна стали уже забываться. Вместе с ними ушла и злость от резкого пробуждения, оставив после себя лишь приятную легкость и жажду деятельности.
Буквально вскочив с кровати, Виктор сделал ставшую привычной утреннюю зарядку, поставил кипятиться чайник и пошел принимать душ. Напевая один из дурацких, но очень прилипчивых мотивов, он улыбался и думал, что сегодняшний день просто обязан быть хорошим. Не может им не быть. Неприятное, но, впрочем, простительное ему заблуждение, которое он осознал почти сразу после выхода из ванны. Тот шум дождя и раскаты грома, что неожиданно прервали его бег, повторились снова, только теперь в реальности. И не узнать их было невозможно. Еще бы, ведь треск автоматных очередей и гранатные взрывы имели мало общего с природными звуками.
Парень нахмурился. Хоть он и жил недалеко от военной части, но выстрелы слышал редко, максимум раз в месяц. И никогда – настолько отчетливо.
Он бросил взгляд на часы. Почти семь утра. Мог бы поспать еще часик.
– Опять внеплановые парады или военный праздник, – Поморщился он, – Ничего особенного. Очередным кретинам плевать на спящих людей, – Продолжил Савельев. Однако внутри у него все сжалось, в ожидании беды. Та самая пресловутая интуиция, наличие которой он высокомерно отрицал, теперь просто заходилась в истерике, заставляя как бешеное биться сердце и скручивая живот в приступе паники.
