Никто больше не хочет убирать дохлую нечисть с нашего балкона.
Хельга говорит, что ей надо учиться, у неё куча контрольных, самостоятельных, проверочных плюс доклад по истории родного края, а она до сих пор не определилась, где у неё родина, поэтому часами сидит у себя в комнате за компом. Ей очень некогда.
Наш дядя Эдик ходит по квартире в семейных трусах на голове, личным примером показывая Малышевой в телевизоре, где и в каком конкретном месте она не права. Тема правильного (с точки зрения медицины) повышения рождаемости в России его крайне волнует, а потому он тоже жуть как занят.
На мне, как вы помните, попросту висит весь дом, заработки, отчёты и полное обеспечение всех вышеперечисленных лиц. Я работаю!
А вот дохлый гнилозуб вульгарис голубоглазый, плюющий острыми шипами на три метра против ветра, отравленный обычным дезодорантом для туалета, уже второй день валяется на нашем маленьком балконе. Уверен, что завтра особо нервные соседи начнут писать заявления по поводу гнилостного запаха. Не нам, конечно, а сразу в МЧС.
Видимо, я плохой отец. Моя дочь меня не слушается или, правильнее сказать, слушает, но не слышит. Сейчас у неё душевная травма, первая любовь, поиск своих корней, замедленное взросление, борьба между родственными чувствами к отцу и матери, и всё это связано с выходом в жестокий, но прекрасный мир Приграничья.
Учителя в школе советуют мне быть терпимее и мудрее. Ссылаются, что даже классная руководительница Хельги всё и всех простила, в суд не подаст, а трёхмесячный больничный ей оплатит министерство образования. Вот так бы надо и всем, мягкое толерантное взаимопонимание рулит миром, и полный оу-умм…
Бывший бог с реальной справкой из психиатрички, что практически прописался у нас дома, каждый день, словно древний викинг, выедает мне мозг деревянной ложкой.
Образно выражаясь.
На деле он тоже вполне себе реально меня достаёт, но тут уж без вопросов, он дядя Хельги, она его любит, в обиду не даёт, и бредовейшие монологи кудрявого красавчика с прибабахом веселят меня каждый день. Я не жалуюсь. Осторожно жалуется население нашего подъезда, дома и, пожалуй, половины района.
Просто на данный момент моя жизнь такова как есть. Получается, что единственное место, где мне дают возможность хоть немного отдохнуть от проклятого быта, – это ледяные Грани плюс ежедневные бои с драконами, мертвяками, вампирами, тенями и инеистыми великанами на каменных стенах моего замка Кость. Исхода нет…
– Ставр! Я хочу «Алёнку»! Ту самую, с которой всё сладко да гладко. И не смей врать, что её нет, мне её по телевизору показывали! Короче, хочу «Алёнку»… или молоток… или пиво, или…
– Мультик про Карлсона?
– Да-а! Там фрекен Бок и плюшки! – Брат моей жены запрыгал по комнате на одной ноге и побежал к телевизору.
У нас заранее подготовлен пакет того, что ему вообще можно смотреть.
Быстрое нажатие пары кнопок на пульте, и я мог снова вернуться к своим делам на кухне. Пододвинул к железному столу железный табурет, положил сверху подушку, а потом с головой ушёл в умиротворяющие дебри антикварных торгов.
Антиквар-коллекционер, частный специалист по средневековому оружию – это моя официальная профессия. И, собственно, единственный честный заработок.
– Персидский хаджар, конец восемнадцатого – начало девятнадцатого века. Можно взять сейчас и перепродать через два-три месяца за двойную цену, – бормотал я, «мышкой» переворачивая страницы проверенных аукционов. – Нет, за двойную вряд ли, покупательская способность падает. Если так пойдёт и дальше, мне придётся искать работу охранника в супермаркете.
– Без вариантов, добрый господин. – Из-под стола высунулся белый цверг по кличке Десигуаль. Между прочим, в моих старых шортах.
