Александра
Зима. Нужно ли ещё
что-то говорить? При слове "зима" все мы видим примерно одно и
тоже. Безусловно, это снег. Много белоснежного, зеркального,
холодного, сверкающего, освежающего, бесподобного, да, можно
продолжать долго, снега. Многие вспомнят горячий шоколад в
керамических кружках, который заботливо разливает мама после
очередной драки снежками, особенно те читатели, которые любят
хорошенько поесть. Кто-то заявит о тёплых свитерах и мягких шарфах,
а может и не очень мягких, а наоборот колючих. Отдельная группа
людей расскажет о красивом светло-голубом небе и холодном ярком
солнце. И абсолютно все, вспоминая о зиме, упоминают Новый Год. А
как же без него? Ведь в Новый Год есть всё: от белоснежного снега
до холодного солнца. И не только это! Приятные разговоры, тёплые
объятия, подарки, веселье, радость долгожданных встреч, игры и
развлечения - всё это Новый Год.
Но только не в России. Здесь вместо
белоснежного покрова грязный снег, если он вообще есть, голые
деревья и… всё. Гирляндами у нас украшены только Москва и другие
крупные города, куда туристы ездят, а про такие, как мой, никто
даже не помнит.
Щёлкая автоматической ручкой, я скучающе
смотрела в окно на школьный двор, наполненный грязью и школьниками,
которые уже закончили учиться и сейчас болтали друг с другом, не
желая расходиться.
Уроки тянутся безумно долго. Особенно, если
это предметы, которые ты терпеть не можешь, как, например, физика.
Да кто её вообще любит? Как это возможно? Все эти графики, формулы,
постоянные переводы и подстановки. Бррр, бесит. Почему от неё
нельзя отказаться?
– Второй закон Ньютона, – продолжала бубнить
учительница, – геометрическая сумма сил, действующих на тело, равна
произведению массы на ускорение. Повторяю…
Осторожно, глаза закрываются. Следующая станция –
мир снов.
Я прикрываю глаза, предварительно подперев
подбородок локтем, и мое сознание уже готово унестись куда угодно,
лишь бы не продолжать слушать эту бесполезную чушь.
Передо мной тут же проплывают яркие картинки. Меня
уносит в мягкие и пушистые облака, летать вместе с птицами, и тело
как будто становится легче и вот-вот оторвётся от земли… как
хорошо...
Наверное, я бы действительно улетела, если бы меня
кто-то не встряхнул за плечо и не вернул в этот ужасный
серо-зелёный кабинет. Я зажмурилась и открыла глаза.
– Мои уроки это так, всхрапнуть? – начала свой
стендап Нина Викторовна. Боже, как смешно. Женщина, пойми,
пожалуйста, что и твой предмет, и ты сама никому в классе с
углубленными социально-гуманитарными науками не
интересна.
– Извините, – бубню я, осторожно поглядывая на
часы. Две минуты до конца.
– Это ты извини меня, Коновалова, что оторвала ото
сна, – пытается язвить, но выглядит это крайне жалко. – Может,
сделаешь милость, повторишь мне законы Ньютона?
Я помотала головой. Нет, не повторю. Даже их число.
Вроде... три? Наверное.
– Ясно, – она, наконец, отходит от меня. Дышать
становится легче. – У нас через полтора месяца контрольная, прямо
после конца каникул. Учти, для тебя я составлю индивидуальное
задание. Ищи себе репетитора, сама ты, как я вижу, не способна
справляться с школьной программой. Не увижу результата - три за
четверть и свободна!
Дзыыыынь. Звонок заставляет её умолкнуть, а
всех учеников с шумом вывалиться из класса. Прощай, ненавистная
физика.
Когда я практически выбралась из этой
недо-лаборатории, меня остановила Нина Викторовна и подозвала к
себе. Да что ж ей надо то от меня?
– Коновалова, что с тобой происходит? – начала она
говорить совсем не то, чего я ожидала.
– В смысле? – я действительно не понимала, что
должно со мной происходить. Всё хорошо, вроде. За исключением
наличия в моём расписании такого предмета, как физика.
