Памяти Авраама Уиттейкера Хоппера и Изабель Джейн Хоппер с благодарностью и восхищением
Практически все попытки изучения средневековой символики до сих пор сводились к тому, чтобы прояснить ее темные места. Значимым результатом подобных исследований явилось обнаружение причудливого переплетения абстрактных идей и конкретных фактов, тесно связанных и одновременно независимых.
То, что современному сознанию представляется искусственным, непростым и неискренним, прежде зачастую оказывалось естественным способом выражения.
Иначе говоря, то, что современное сознание с некоторой поспешностью определяет как символ, в средневековом сознании считалось неизбежной связью идей. Ведь большинство символов, представленных в Писании, относили к созданным самим Господом.
Знакомство со средневековыми сочинениями показало, что их необходимо рассматривать в комплексе, ибо понять этот символизм можно, лишь осознав метафору или иной подобный троп, связанный с воображением, независимо от того, древний он или современный. Образы менялись от поколения к поколению, но импульс, порождавший их, оставался практически неизменным.
Очевидная ценность метафорического высказывания связана с его возможностью прояснять или углублять идеи или эмоции через обращение к чувственному опыту. Посредством числового символизма абстрактное становится конкретным, а попадая в семантическое поле, распознается и приобретает значение. Посредством символов абстрактная красота и благосклонность божества отражается в конкретном образе Девы. В свою очередь, концепция Девственницы через художественные средства, скульптуру и живопись более явственно отражает чувственный опыт.
Именно так образ передает идею. На более примитивном уровне свет и сияние, дающие жизнь, свойства солнца привели к всеобщему распространению этого культа, инициировав восприятие Солнца как бога.
Как же объяснить числовой символ, приближающийся к границе абстракции, весьма далекий от конкретного образа? Говоря серьезно, не намеревается ли автор «Новой жизни»[1] добиться восхищения читателя и вызвать особое отношение к Беатриче, описав ее через число 9?
Проще ответить «да», подразумевая, что особое положение чисел в светских и церковных сочинениях Средних веков, в архитектуре соборов, таинствах и ритуалах является достаточным признаком их современной эффективности.
Комментаторы находились в некотором затруднении, пытаясь объяснить изолированные числовые символы, иногда, правда, справляясь с задачей с относительным успехом, порой добиваясь определенных результатов
Опираясь на объяснения, они стремились прояснить текст, не проливая свет на душу автора и не подогревая воображения читателя. Несовершенство попыток понять философский и символический подтекст числа проявилось в тенденции рассматривать его как забавное разнообразие анаграмм.
Мы постарались показать, насколько глубоко коренится в средневековом мышлении осознание чисел не как математических инструментов или средства подсчета, а как особой красноречивой и выразительной реальности.
В Средние века было важно присутствие трех учеников[2] во время Преображения Христа на горе Фавор. Как известно, в Библии бережно хранилось таинство Троицы, и священность числа 3 создавала ореол над фигурой Христа и всеми божественными атрибутами. Особая сакральность данного числа, признававшаяся человеком с незапамятных времен, наделяла всякое его повторение богатством значений, которое не всегда воспринимает современный читатель.
Ввиду эклектической природы средневековой науки и философии не всегда возможно было дать четкую формулировку того или другого, особенно не исследуя личных корней, из которых образовались эти гибриды.
