– Легенды, батенька, – не ложь. В ней не намёк, а живой воды правда.
– А-а-ах, позвольте с Вами согласиться! – пропел-прошептал Кощей Бессмертный, вытаскивая из рёбер пулю 32 калибра.
– Девятого! – поправила Баба Яга.
– По эрекции не скажешь, – обиделся, взвыл Кощей.
«Princess country MOD».
1/2 Ektov
Увертюра
Конец октября аж одна тысяча девятьсот восьмого года.
Сезон в этом году не удался. Дождит и дождит без передышки.
По ночам несметными полчищами роятся белые мухи.
Безоружные, несчастные, но смелые – у них только один способ борьбы: они застилают своими хрупкими телами вражескую территорию.
А с утра хиреют войска, мельчают числом; и позорно ретируют, оставляя на память о себе мокрые намёки.
То слякоть, то замёрзшие лужицы во дворе, и за воротами. Чёрт возьми: никакого комфорта!
В день рождения Михейши, как назло, или, напротив, в его честь, началась то ли плотная бомбардировка, то ли салют.
То с неба посыпалась дробь прозрачных шаров.
Все шарики абсолютно одинаковые, будто перед самым обстрелом просеяны были через дуршлаг.
Отверстия военного ситечка – диаметром с треть голубиного яйца.
Град отбарабанил по крыше ледяную шифровку в стиле Морзе – считай конспиративное поздравление.
И стал крупнее.
Забухало не на шутку.
Небесный сюрприз заставил дрожать крышную жесть, загнал в хлева трясущуюся живность, и начисто, мигом – будто поработал челюстями голодный железный крот – почикал–поломал жухлую траву.
В центре двора образовалась воронка глубиной в полтора спичечного коробка.
На дне воронки лежит ледяная Царь–Град–Мина размером в антоновку. Она не разорвалась, ура.
И начался спектакль!
Действие 1
– О! Ни хрена себе. Вот так град, – сказал Федот Иванович, выйдя на крыльцо, – в такое–то время! Небывальщина.
Федот Иванович Полиевктов – интеллигентный человек, учитель математики и большой умница. И не матюкается по пустякам.
Поёрзал в пальтишке, свёл каблуки, зорко глянул по сторонам:
– Мать, стайку-то прикрой, ишь, повылуплялись, будто цирк им тут. Пешком пойду… Покалечит Поньку-то мою.
Съёжился и помчал за ограду, прикрывая голову директорским портфелем.
– Бывало и побойчей, – ворчнула бабка из дверной щели, – делов – то.
Стайку закрывать не торопилась: «Не разбегутся, куда им бежать – не дураки поди».
Действие 2
Михейша с остатками зевоты вышел на крыльцо и тут же обнаружил непорядок.
Не особо долго заморачиваясь оригинальностью мысли, воткнул «учёбу» в ступени.
Подобно матросу Кошке в секунду обнаружил и подобрал Царя–Град–Мину.
Чуть прицелясь, фуганул Царём под карниз.
Словно редкие зубы опрометчиво залезшей на погодный ринг Старухи–зимы и тут же поверженной изворотливым нокдауном, посыпались сверху сосульки.
Небо потемнело, и затрясся осенний воздух.
То молниеносно выпорхнула из–под кобылок1 и застучала, будто окостеневшими лопастями, недовольная стаищща продрогших за ночь и толком не выспавшихся тварей. То ли мыши, то ли белки–летяги, то ли без определённого места жительства чертёнята – сразу не понять.
От неожиданности переклинило Михейшу. Он вздёрнул плечи и по самую маковку вжал голову в воротник. Зажмурил от страха глаза.
Стая, между тем, расселась, кто куда, образовав вокруг Михейши пустую полянку идеально круглой конфигурации.
Чуть переведя дух, твари принялись ругаться и делиться впечатлениями:
– Тук-тук, перетук! Чирей тебе во всю морду! Съешь тебя ливийский комар! Проткни тебя английская булавка! Мешаешь дремать, хулиганище! А не пойти бы тебе в свою дрянскую школу? Глянь на часы. Вот сторож-то тебя метлой приголубит.
– Воробьи! Какие, к бесу, черти!
Михейша так славно – для себя – перевёл на хулиганский язык птичью болтовню, что мелькнула мысль о трудоустройстве звериным брехмейстером.
