Необычайное веселье нашло вдруг на Маркова, и он запрыгал на своей койке. Только вот его сосед по палате не разделял веселья. Тот по-прежнему угрюмо смотрел в окно, за которым сыпался снег и нарастали белые полосы на ветках. Капитонов совершенно не шевелился – не двигал даже зрачками. Ну, а для Маркова это стало ещё одним поводом веселиться. Ведь это надо же так – был у него сосед и вдруг превратился в сидячий памятник! Марков вприпрыжку подскочил к нему и, растянув рот, стал произносить сквозь зубы нараспев:
– Памятник, а памятник, приве-ет!
Реакция Капитонова снова оказалась нулевой. Но Марков поклялся себе вывести его из этого состояния. Он вытянул пальцы на руке в сторону соединения концов и, издавая нечленораздельное мурлыкание, ткнул Капитонова пальцами в бок. Капитонов, наконец, ожил, но тут же разъярился.
Дежурная медсестра мгновенно бросилась на дикий жалобный крик из четвёртой палаты. Его издавал Марков, которому Капитонов локтем разбил нос.
– Ах ты, скотина, падаль, мразь!!! – завизжал, срывая голос, окровавленный Марков и повалил Капитонова на пол, а тот его – за собой.
– Помогите скорее! – раздался возглас теперь уже медсестры. – Саша, Артём, сюда скорее!!
В палату ворвались два медбрата, растащили сцепившихся на полу Маркова с Капитоновым.
– Я не знаю, что делать с этими двоими! – еле удерживаясь от плача, пожаловалась медсестра. – И так все мысли у персонала занимают, да ещё тут друг с другом сцепляются! Вколоть бы им чего-нибудь побольше, чтоб дрыхли!
Тем временем, оба нарушителя спокойствия немного отрезвели от этих причитаний, но друг на друга старались не смотреть.
– Да сейчас, Марина Игоревна, мы отведём их, и им вколют, – успокаивающе сказал медбрат по имени Артём.
– Как это ещё старшая наша, Анна Дмитриевна-то, здесь по ночам дежурит! Бывают же такие женщины, сроду бы не подумала! А для меня на это согласиться – всё равно что на расстрел! Я и днём-то думаю, не сделают ли они со мной чего.
– Да всё, Марина Игоревна, успокойтесь!
– А как мне успокоиться? На вас что ли положиться?
Артём криво ухмыльнулся.
– Ну, хотя бы на нас!
Медсестра только лишь вздохнула с укоризной и пошла обратно на пост.
Очередную порцию транквилизатора вкололи сначала Капитонову. Его вывели из процедурного кабинета, а в стороне держали лицом в другую сторону Маркова.
– Марков! – раздался из кабинета грозный голос старшей медсестры, и завели теперь его. Подал голос уже спокойный Капитонов.
– Уберите от меня этого гомика!
– А надо ещё выяснить, кто он. И заодно, кто ты.
– Но я не гомик!
– Это ясно, но проблема может быть в другом.
Это говорил один из дежурных, а другой прижал палец к губам, мол, не надо с ними разговоров.
– Уберём-уберём! Что-нибудь придумаем.
Капитонова аккуратно уложили на койку.
– Как чуден и странен Божий мир! Воистину чудны дела твои, Господи! – только лишь сказал он. Он не заметил, когда сюда же уложили Маркова. За окном начало смеркаться, и это способствовало дальнейшему успокоению. Капитонов даже подумал, что ещё немного, и он сможет помолиться Богу. А то ведь всё не может. Даже не потому, что кто-то мешает. Просто в голове застревает всё земное, суетное, соблазнительное… Что вот, например, сейчас застряло в его голове? Одна девушка, здесь же, в больнице. Хоть и разделена больница на мужской и женский корпуса, но всё же на прогулке могут друг друга и увидеть. И вот, ещё до снега, в погожий день конца осени, он и увидел ту девушку. Такую даже среди здоровых поискать надо. Он ведь специально даже не смотрел, да к тому же быстро отвернулся, чтобы не пришлось вырывать глаз, спасаясь от геенны огненной. Но образ всё равно запечатлелся до самой сей поры, когда валит снег. Капитонов даже действительно решил пробовать, как вырывается глаз, но у него не мог ухватить его пальцами, наверное, слишком глубоко посажен. Может, тогда надо выдавить? Капитонов надавливал, но до конца выдавить не решался.
