Чукля

Художник Анна Леонова

© Созонова А. Ю., 2021

© ООО «РОСМЭН», 2021

Посвящается моей маме и Кате

В эту ночь Алеше опять приснилась мама.

Она стояла у кромки прибоя, загорелая, смеющаяся, и звала его: «Алексейка! Поплыли! Далеко-далеко!..» Голос звенел колокольчиком, пышные волны волос трепал и перепутывал ветер.

Только она звала его Алексейкой: ни папа, ни тетя, ни одноклассники – больше никто. Алеша подбежал к ней, и, взявшись за руки, они кинулись в лазурную воду. Соленую, теплую… И он проснулся.

Было так обидно проснуться на самом прекрасном месте, что он заплакал. И тут же в палате включился свет: ожила тусклая лампочка под потолком, высветила салатного цвета стены, зашторенное окно, столик у кровати.

Могло показаться, что свет зажегся от плача, но это было не так: просто в палату зашла медсестра Зиночка с градусником и горсткой таблеток на блюдечке. Алеша послушно открыл рот, проглотил таблетки и запил их водой из стаканчика на столе. Сунул под мышку градусник.

– Умница, Табуреткин, – не глядя на него, механически похвалила Зиночка и вышла.

Прежде Алеша поправлял ее: «Табуретов», но давно бросил это бесполезное занятие.

Короткий халатик Зиночки, всегда ослепительно белый и накрахмаленный, напоминал Алеше юбочку балерины. Хотя балет он видел только по телевизору. А цокающие каблучки приводили на память пони: один раз, совсем маленьким, Алеша покатался на мини-лошадке с густой челкой в городском саду. Тогда с ним были мама и папа. Тогда они еще гуляли в выходные все вместе.

Алеша знал, что последует дальше: за месяц, проведенный в больнице, изучил распорядок дня до малейших деталей. Через пять минут опять зайдет Зиночка, возьмет градусник, запишет его показания на бумажке на спинке кровати, скажет: «Умница, Табуреткин» (или: «Молодец, Табуреткин») – и выйдет.

Потом придет нянечка Саввишна с завтраком. Поставит на столик тарелку с манной (овсяной, пшенной) невкусной кашей и стакан с какао (чаем с молоком). Тоже что-нибудь скажет: «Кушай и поправляйся», или: «Хлеб не съешь – откуда сила?», или: «Жуй-жуй. Не подавись только: вкуснотища!»

За ней придет молчаливая пожилая санитарка. Имени ее Алеша не знает, а прозвище, которым зовут ее взрослые, забывает. Помнит лишь, что оно смешное. Она не говорит ничего, только, сопя и бормоча что-то под нос, драит пол шваброй. У нее широкие скулы, узкие светлые глаза и большой рот, чаще всего сурово сжатый. Мальчик ее побаивается и рад, когда она уходит, быстро и споро сделав свое дело.

Больше всех с ним разговаривает лечащий врач Игорь Петрович. Он добрый и немного смешной: отчего-то иногда называет его на «вы» и не мальчиком, а молодым человеком. Расспрашивает, присев на край кровати, как спал, много ли раз за вчерашний день ходил в туалет, не болит ли голова или в груди. Медсестра Зиночка, стоя за его спиной, записывает в блокнотик.

Перед уходом Зиночка раздвигает штору и щелкает выключателем. Лампочка гаснет, в палату входит утренний свет. Он слабенький, серенький – потому что сейчас зима, а на севере, в маленьком городке республики Коми, где живет Алеша, зимой дни короткие. Но иногда показывается солнце; оно висит у самого горизонта – красное, похожее на румянец, который выступает на щеках мальчишек в мороз, или яблоко, какие растут только на юге, у моря.

Алеше запрещено вставать и ходить по палате – разве только до умывальника и туалета, но ради солнца он нарушает этот запрет. Ненадолго, на две-три минуты. Идет к окну и ложится грудью на подоконник. Какое же оно красивое – зимнее солнце! И снег. Мягкий, искрящийся, то розоватый, то нежно-голубой. Зима – самое красивое время года. Жаль только, на любование своей красотой она отпускает так мало времени: три-четыре часа в день.