Жизнь первая.
Муж опротивел ей.
За 10 лет брака они настолько надоели друг другу, что, пересекаясь случайно в коридоре по утрам, она вместо «Доброго утра» сообщала: «Рубашка лежит на диване», а он, случайно забросив на нее ночью ногу, даже не пытался убрать ее, видимо, думая, что под ним мебель. Она изучила его так, что заранее знала, что он скажет по любому поводу, где именно в квартире он потеряет свои часы и что сделает завтра, послезавтра и так на год вперед. Обручальных колец они давным-давно не носили – вскоре после свадьбы ее кольцо стало велико, а его мало.
Саша сидела на работе и выжидательно посматривала на часы: до конца рабочего дня оставалось еще пять часов…4 часа и 49 минут…4 часа и 44 минуты… Время в бухгалтерии продвигалось так же медленно, как и отчет за месяц – только за пару дней до зарплаты.
– Я ей говорю: вы что, с ума сошли – нищету плодить? Нафига рожать? – вещала начальница на весь кабинет. – А она, мне, представляешь, и говорит: а вам-то какое дело? Не вам растить-то. Вот хамка! Ну теперь пусть подождет у меня премию… вот и узнает, какое моё дело.
Этот рассказ про «неблагодарную» сотрудницу Саша слышала уже в четвертый раз, и никто не обещал, что он был заключительным. «Будто из своего кармана деньги выкладывает…» – подумала Саша. Её уже тошнило – то ли от местных сплетен и грязи, регулярно выливаемой друг на друга, то ли от запаха вскипяченного куриного супа, забытого кем-то в микроволновке, то ли от всей бухгалтерии в целом… Был обед, и за чашечкой чая Саша смотрела на телефоне фотки, сделанные вчера на семейных сборах у золовки. Вот муж пьет пиво – уже пивное брюшко начало появляться; вот дымит, как паровоз. Обещал бросить еще перед свадьбой. Вот уже 10 лет бросает. Бедняжка. Вот разглагольствует о политике, будто сам в ней что-то понимает. Вот ведет глупые споры с зятем о том, как лучше обойти пост ГИБДД на объездной. Вот она сама, Саша – какая-то заморенная и не накрашенная, тоже только сидит и говорит какую-то ерунду… Ничего примечательного. Ни-че-го. Даже выложить на свою страничку нечего, можно все фоты смело удалять одной пачкой.
– …Булкина, ты свой отчет доделала? – завизжала начальница, окончив брызгать ядом на несчастную и «нерадивую» беременную.
– Нет! Я уже говорила, что не успею до конца недели! – раздался ответный визг из другого угла большого офиса. Началась обычная лайня, заканчивающаяся всегда одинаково.
– Кто сегодня останется, чтоб доделать отчет? – бросила клич начальница. В ответ – традиционная тишина, как в пятом классе. Еще бы, кто летним вечером в пятницу останется. Даже за доплату никому не надо, не то что так…
– Лебедева, ты останешься.
– Не могу я! Мне детей сегодня в деревню везти!
– Ну конечно! Как отчет доделывать, так всем сразу надо детей развозить по деревням! Тихомирова, ты останешься! Тебя семеро по лавкам не ждут, прикрываться некем.
Саша Тихомирова молча заскрежетала зубами: постоянно такая ерунда! Все детьми прикрываются, а она за всех должна работать. Да еще и по больным мозолям обязательно нужно пройтись.
Бог не дал детей Саше и её мужу. После десяти лет бесплодных попыток, в свой 31 год она уже считала себя старухой и почти не верила, что когда-нибудь родит ребенка. Почти…
В компании чужого отчета время полетело быстрее. Вот уже одна за другой все начали искать отмазки, чтобы уйти домой пораньше, и постепенно расходиться. Наконец, брюзжа и разбрызгивая вокруг себя яд, ушла и начальница. Саша вздохнула с облегчением – эти люди давили на нее, и каждое утро, заходя в «свой гадюшник» она с радостью поменяла бы его на что угодно другое, сменила бы место работы, а еще лучше род деятельности, сбежала бы в декрет… нет, в три декрета подряд, улетела бы в космос… да нигде ее не ждали. А сейчас, когда офис пуст, здесь будто стало больше места и воздуха. Уставшая Саша невольно выпрямилась и вернулась к скучным цифрам, которые она уже тихо ненавидела. Бесполезная, никому не нужная работа.
