Декабрьский вечер

В небе сияют звёзды, а на земле искрится снег. Он густой, лёгкий и кажется мягким и уютным, но это обманчивое впечатление: ляжешь в такую снежную постель – и не заметишь, как замёрзнешь насмерть. А шагнёшь на такую пушистую снежную шапку или на тонкое стекло льда – и провалишься по колено.

В Арктике всегда снег и лёд, и Даниэль привык не доверять им.

Об этом его предупредила мама, ещё давно, когда они только приехали сюда пять лет назад. Мама Даниэля – учёный, она занимается океанографией и много времени проводит на берегу, закутанная в тёплую куртку и шапку, вглядываясь в чёрные волны с белыми барашками пены. Даниэль думает, что для взятия проб или записи наблюдений не нужно так долго стоять на пронизывающем ледяном ветру, но мама остаётся у океана, пока её брови и ресницы не покрываются белой корочкой льда, а щёки не делаются красными от мороза. Тогда она возвращается домой, плотно закрывает за собой дверь, отсекая воющий снаружи ветер от уютного тепла их жилища, и стучит ногами в тяжёлых ботинках, сбивая с них снег.

Иногда Даниэлю кажется, что океан маме ближе, чем он, её сын.

Даниэль занимается домашними делами: моет посуду, готовит еду, которую доставляют на их станцию в специальных контейнерах, стирает одежду и собирает по всему дому бумаги с мамиными записями. В уголках и на полях истерзанных карандашом листов (чернила замерзают на таком морозе) бугрятся волны.

– Ужин готов! – кричит Даниэль из крохотного закутка, который у них считается кухней.

Мама не отвечает – она уже сидит за компьютером, торопливо вбивая в него новые данные.

Даниэль накладывает в миску разогретые макароны с мясом, заливает всё кетчупом и несёт в комнату. Ставит на краешек стола, сдвигая какие-то блокноты и бумаги, и повторяет:

– Ужин, мам.

– Угу.

Она даже не оборачивается – только всматривается в бегущие по экрану компьютера строчки, пряча подбородок в высокий воротник свитера.

Даниэль вздыхает и садится на диван, принимаясь за еду. Он возит вилкой в миске и думает о ветре, о бесконечном снеге, обманчивом солнце, которое слепит глаза, но совсем не греет, и об океане, который отнял у него маму.

Когда Даниэлю было пять, они с мамой жили совсем в другом городе – там было солнце, которое грело, были цветы и трава, а летом летали бабочки. Потом маму пригласили в исследовательскую экспедицию, а Даниэль остался жить у бабушки. Когда мама вернулась и Даниэль её обнял, радуясь встрече, ему показалось, что она стала какой-то другой – будто холод вечных ледников поселился в её теле навсегда. Той же ночью Даниэль проснулся от громких голосов, доносящихся из кухни: мама спорила с бабушкой.

Даниэль подкрался к двери, осторожно её приоткрыл и высунул голову в коридор, чтобы лучше слышать.

– Ты же только что вернулась!

– Но я и уезжаю не завтра…

– Два месяца – это всё равно что завтра!

– Это моя работа!

– Найди другую!

Даниэль не всё понял, но очень испугался. Он выбежал в коридор, кинулся в кухню и крепко-крепко обнял маму за шею.

– Не уезжай! – плакал Даниэль. – Ты же только что вернулась!

От мамы пахло морозом, травой и какими-то ягодами. Она обняла Даниэля в ответ, но ничего не сказала.

Даниэль больше не слышал разговоров – теперь они велись шёпотом в бабушкиной комнате, чтобы его не разбудить. Бабушка, папина мама, отказывалась оставаться с внуком надолго. Родители Даниэля даже не были женаты, и бабушка не слишком радовалась, что на неё «повесили» мальчика. Маму пригласили в очень важную исследовательскую экспедицию, потому что она была очень хорошим специалистом, одним из лучших в мире, но ей нужно было уехать очень надолго. На год. Может быть, на два. Она говорила «как пойдет». А когда взрослые так говорят, это значит, что они сами не знают ответа и не очень-то хотят его искать.