День восьмой

Произведения современного американского писателя Торнтона Уайлдера представляют собой проявление философского скептицизма как форму выражения недоверия новой американской интеллигенции к возможности благодетельного прогресса в рамках западной цивилизации.

Жанры:	Литература 20 века, Зарубежная классика
Цикл:	Золотой фонд мировой классики
Год публикации:	2003

Еще из серии Золотой фонд мировой классики

Читать онлайн День восьмой

Пролог

Летом 1902 года Джон Баррингтон Эшли из города Коултауна, центра небольшого углепромышленного района в южной части штата Иллинойс, предстал перед судом по обвинению в убийстве Брекенриджа Лансинга, жителя того же города. Он был признан виновным и приговорен к смертной казни. Пять суток спустя, в ночь на вторник 22 июля, он бежал из-под стражи по дороге к месту исполнения приговора.

Таково было «дело Эшли» – «Угольщицкое дело», как его прозвали, – вызвавшее немало толков, возмущения и насмешек по всему Среднему Западу. В том, что Эшли – намеренно или случайно – застрелил Лансинга, ни у кого сомнений не возникало, но всем ясно было, что процесс велся из рук вон плохо: выживший из ума судья, несостоятельная защита, пристрастный совет присяжных. А когда в довершение всего осужденный убийца бежал из вагона, где его охраняли пятеро конвойных, и словно испарился – в кандалах, наголо обритый, в арестантской одежде, – тут уж посмешищем сделался самый штат Иллинойс. А спустя пять лет прокуратура штата в Спрингфилде[2] заявила о раскрытии новых обстоятельств, полностью устанавливающих невиновность Эшли.

Итак, допущена была судебная ошибка при разборе не особо значительного дела в небольшом среднезападном городке.

Эшли послал Лансингу пулю в затылок, когда они оба, как обычно по воскресеньям, упражнялись в стрельбе из ружья на дворе лансинговского дома. Даже защита не пыталась утверждать, будто трагедия произошла по случайной причине технического характера. Ружье было несколько раз испытано перед присяжными и оказалось в совершенной исправности. Эшли издавна пользовался славой первоклассного стрелка. В момент убийства Лансинг стоял слева от Эшли и на пять шагов впереди. Несколько удивительным было то, что пуля пробила череп Лансинга около левого уха, но сошлись на версии, что он повернул голову, прислушиваясь к веселому шуму, доносившемуся из-за ограды Мемориального парка, где компания молодежи устроила пикник. Эшли с начала и до конца утверждал одно: не убивал и не помышлял убивать, – хотя смехотворность этого утверждения была очевидна. Единственными свидетелями были жены обвиняемого и убитого. Они, сидя неподалеку в тени орешника, приготовляли лимонад. Обе показали, что слышали только один выстрел. Процесс затянулся сверх меры, так как члены суда по очереди болели, а кто-то из присяжных даже умер. Репортеры отмечали частый смех в зале, тормозивший ход заседаний, – словно бес несуразицы витал под сводами здания. То проскользнет нелепая оговорка в чьей-нибудь речи. То перепутают имена свидетелей. А то вдруг у судьи Криттендена сломался молоток в руках. «Веселенький процесс», – как выразился репортер сент-луисской газеты.

Больше всего возмущения вызвало то, что суд так и не сумел установить мотив преступления. Прокурор выдвигал много мотивов, но ни одного убедительного. Между тем в Коултауне имелось твердое мнение насчет того, почему Эшли убил Лансинга, большинство же членов суда состояло из коултаунцев. Все всё знали, но никто ничего не говорил. Коултаунская чистая публика не пускается в откровенности с посторонними. Эшли убил Лансинга потому, что Эшли был влюблен в Лансингову жену, и присяжные вынесли ему смертный приговор решительно и единодушно, «с беспардонным хладнокровием», как писала одна газета в Чикаго. Обращение старого судьи Криттендена к присяжным прозвучало сугубо торжественно: он призывал их – вроде бы не без некоторого нажима – свершить свой священный долг, что они и сделали. Иногородние репортеры восприняли процесс как комедию, и он скоро стал притчей во языцех по всей долине Миссисипи. Защита негодовала, газеты издевались, телеграммы дождем сыпались на губернаторский особняк в Спрингфилде, а Коултаун оставался при своем мнении. Об интимных отношениях между Джоном Эшли и Юстэйсией Лансинг молчали не из рыцарского желания оберечь доброе имя дамы; нет, тут действовали более веские причины. Никто не рискнул произнести вслух обличающие слова, потому что никто не мог подкрепить их ни малейшим доказательством. Просто из сплетни выкристаллизовалась уверенность, как из предрассудка выкристаллизовывается порой самоочевидная истина.

Продолжить чтение

Отзывы

это удивительное чувство – когда ты читаешь книгу и понимаешь, что в твоих руках нечто особо ценное, нечто, настолько важное, что странно, как вообще эта книга так запросто оказалась в твоих руках. Шедевры заслуживают особого почета. Всемирной славы, достойного обрамления, изучения в школьном курсе литературы, экранизации и научных работ. А может вся причина в моем невежестве и все это есть? Но я действительно ничего не слышала об этом романе Торнтона Уайлдера, и даже не подозревала, что это за книга. Невзрачная пожелтевшая от времени обложка (издательство 1977 г.), полустертое имя на корешке… я купила эту книгу за 40 руб. в букинистическом магазинчике, исключительно потому, что в ней был «Мост короля Людовика Святого» - произведение, которое я давно хотела прочесть. Эта книга оказалась настоящим кладом, настоящей жемчужиной из всего прочитанного в последнее время. Эта книга из числа тех, что заглядывают в самую душу, что проникают в далекое бессознательное, что вдохновляют и дают силы двигаться дальше. Это удивительная книга.

Кроме всех вышеперечисленных, особо не подкрепленных аргументами панегириков, я могу сказать конкретнее. Я могу объяснить, в чем ценность этой книги.

Она вдохновляет. Книга, написанная об особенной семье. Об особенных людях. Они не тщеславны, не злобны, не склочны, не обидчивы. Они стараются делать все предельно правильно, хорошо. Они трудолюбивы и усидчивы. Понимающие и внимательные слушатели, неутомимые и энергичные деятели. Люди, которые способны добиться очень многого, и добиваются этого. О том, какие они есть можно было бы писать значительно больше. Но и этого достаточно, чтобы сложилось представление о том высшем (для меня) образе человека, который самим своим существованием (пусть даже на бумаге) способен вдохновить. Прочтя несколько страниц меня переполняло желание писать. Возможно для кого-то это мелочи, но в данный момент, когда у меня толком не получалось выразить мысль, когда не хотелось ничего не читать, не писать – это было подобно чуду. После Уалдера меня переполняла потребность выразить свою мысль. Написать о недавно просмотренном фильме, о той парочке книг, что я прочла, но все никак не могла отрецензировать, о новостях, о работе, обо всем на свете. Я считаю, что книга, побуждающая в человеке его лучшие порывы – это самое ценное, что может создать литература.

Дальше...

Эта книга дает силы. Это пожалуй самое чудесное. Какая редкость для вороха современной литературы – моральную силу обратить в физическую. Почувствовать силу духа не только рассудком, но и телом. Когда каждая клеточка кипит от переполняющей ее энергии. Представьте себе – я болею гриппом (да, мысли материальны, даже через чур – болею уже который раз за месяц), сил нет никаких абсолютно. Еле пережила рабочий день на антибиотиках – 7 уроков, внеклассное часовое мероприятие, потом нужно зайти в магазин за продуктами, в мастерскую для обуви, убраться (хоть как-то в таком состоянии!) дома, и вот финиш. 22.30. Ставлю будильник на 6.00, чтобы хотя бы пол часа успеть поработать утром. Потому что нет на это сил сейчас совершенно. И «вот несколько страничек и спать». Я читаю третью главу. «Чикаго». Я прочла ровно 22 страницы, когда меня словно выкинуло из кровати. Я просто не могла усидеть на месте. Я включила компьютер, написала план урока, который запланировала на утро, я написала рецензию, я элементарно полила цветы! (на что никак не могла найти времени и сил уже несколько дней). И знаете, проснувшись на следующий день рано утром, я чувствовала себя значительно лучше как физически, так и морально.

«Человек сам создавал для себя источники помощи, когда помощи ждать было неоткуда, и источники утешения, когда неоткуда было ждать утешения…». Эти источники помощи всем известны – религия, а теперь еще психология. Искусство тоже один из таких источников – это не новость. Но здесь, сейчас, прочтя эти строки я до конца осознала эти слова. Теория превратилась в практику. И почему только люди, обращаются к искусству в последнюю очередь? Возможно потому, что религия более традиционное лекарство? Или может быть более понятное, доступное и простое? Пожалуй, это не важно. Важно другое. Я нашла свой источник.

Я думаю, что секрет таких хороших книг, заключается в том, что они полностью совпадают с вашим внутренним миром. Они словно написаны для вас. Словно это их задача объяснить вам как идти дальше, как поступить правильно. Они дают силы и вдохновляют, именно потому, что так близки именно вам. Но в том-то и счастливое свойство, что близкими они оказываются очень многим. И я уверена, для вас в том числе.

Вам будет интересно

Каббала

Торнтон Уайлдер

«Каббала» (1922 г.) – первый роман великого американского писателя Торнтона Уайлдера, имеющий особое значение для понимания всего его творчества.В этом завораживающем произведении, где мистицизм тонко и причудливо переплетается с философской притчей, чертами «романа нравов» и даже сатиры, как в зеркале отразились все темы, которые впоследствии стали основными в произведениях Уайлдера....