Глава 1. О том, как Михаил за медом ходил
Над темными верхушками вековых елей медленно и лениво, как бы еще раздумывая, вставать ли уже или еще понежиться в мягких перинах облаков, поднималось утреннее солнце. Сначала только самый маленький край свой показало оно из-за сонного еще леса. Но уже через несколько минут, откинув в сторону белое облачное одеяло, поднявшись и проснувшись как следует, ясное дневное светило уже широко и лучезарно улыбалось мирной тишине пробуждающейся на опушке елового леса деревни.
– Вот, и еще одна ночь прошла… Пора на боковую, – потягиваясь с видимым удовольствием, негромко произнес Михаил, деревенский сторож.
Оставив тёплый овчинный тулуп и деревянную колотушку в сторожке, Михаил взял гремучее жестяное ведро и отправился в сад, к листу выросшего у забора подорожника, за серебряной каплей утренней росы. Очень ему хотелось напиться перед сном горячего чаю с душистым, соблазнительно пахнущим, янтарным липовым медом, да и умыться бы не помешало. Эльфы знают толк в меде почище любого косолапого, а Михаил, как и все жители деревни, как вы уже догадались, эльф. В буфете сторожа стоял не один горшок этого дивного и на редкость полезного продукта. Тут и липовый мед, и гречишный, и… На любой вкус, как говорится. Вскоре томно засипел на столе пузатый медный самовар, доставшийся Михаилу еще от прадеда. Старый эльф, раскрасневшись с горячего чаю, завтракал медом с баранками… Он, не торопясь, готовился отойти ко сну в то время, когда на улицах деревни стали появляться первые, самые ранние, жители и лениво совсем, спросонок, тявкали плохо проснувшиеся еще лохматые местные псы. Начинался новый будний день.
– Миша! Михайло! Михаи-и-ил! Что ли ты спишь!? Али как!?
– Кого там нелегкая принесла? Ох, Настя! Заходи давай. А я тут, и впрямь, спать, было, лег уже… Заходи, заходи, не стой в дверях. Да не мельтеши так крыльями – на солнце бликуют, глаза режет. Заходи. Садись… Самовар еще горячий совсем. Как Антоша?
– Да я об Антоне и поговорить пришла… Заболел сыночек, еле дышит, Миша. Скорую вызывала давеча. Прилетели, крылышками пожали да и… убыли восвояси. Наш доктор приходил, здоровья ему, Касторкинсу…
– Да ты не реви, Настя, ты толком объясняй.
– А я тебе о чем толкую!? Меду, говорит, надобно.
– И всего делов? Настя… Да любого, да сколько угодно… Вон – полный буфет в твоем с Антошкой распоряжении.
– А то я не знаю! – Настя разревелась в голос. – Миша, да Касторкинс говорит, что никакой мёд, кроме эдельвейсового, не поможет!
– Эдельвейсовый…
– Что молчишь?!
– Я думаю.
– Что тут думать!? Струсил!?
– Я!? Струсил!? Да я за тебя, Настя… и за Антошку. Настя, ты присядь толком. Без стакана крепкого чая тут не разобраться. Ты уж прости, всю ночь бродил…
– Недосуг мне сидеть. Тошка горит весь…
– Ну, беги, беги… Я за тобой следом. Там и договорим.
– Ой! Настя… Сколь лет тебя знаю… зайти лишний раз стесняюсь… К притолоке твоей низенькой не попривыкну. Всякий раз шишку набиваю на голове.
– Иди. Заходи уж, сосед.
– Дядя Миша…
– Что, Тоша? Что, милый? Вот он, я. Вот…
– Дядя Миша, худо мне совсем… Помру, наверное.
– Что ты, глупый!? О чем толкуешь?
– Жарко…
– Настя, говори толком. По порядку.
– Касторкинс сказал, что вирус не прост… Фиалковым, даже, медом – не пронять. Миша… Но ведь горные же пчелы – это верная смерть. Злющие! Как собаки лесные. Бешенные! Кто к ним в здравом-то уме близко сунется? Кого просить? Сама бы отправилась… Тошу оставить боюсь!
– Тихо-тихо-тихо-тихо! Не реви, тебе говорю.
– А без меда с эдельвейсов Антоша помрет! Да и так – сроку неделя. Так Касторкинс говорит…
