Открываю глаза. Голова болит ужасно.
Язык прилип к небу, нос практически не дышит. Горло сдавливает при
резком вздохе. «Надо встать. Надо...» Я резко выдыхаю как от удара.
Боль в правом боку заставляет меня корчить гримасу. Мда, встать я
смогу еще не скоро, а ведь нужно будить Степу.
Кое-как пересилив себя и свое тело, я сажусь на кровать.
Осматриваюсь туманным взглядом. На ногах огромные синяки, вся
внешняя часть левого бедра похожа на синюшное пятно. Хмыкнула.
Хорошо же она меня приложила вчера. Пытаюсь поднять правую руку,
чтобы оттянуть футболку, которая задралась и как бы намекает мне на
то, чтобы я оглянула ребра. Ощупала их, поняла, что, скорее всего,
одно сломано точно. «Черт, ну, что за херня. Даник меня прикончит».
От этой мысли стало в сотни раз больнее, чем, даже если бы меня
переехал каток. Вот гадство. Ладно, разберемся.
Отвлекаясь от дум, понимаю, что в квартире стоит легкий шум.
«Неужели Степа проснулся раньше меня?».
Дверь рывком открыли.
- О, дорогая, ты встала! – В дверном проеме застыл парень,
оттопырив свой зад, удерживая дверь, чтобы та не закрылась. Это
было до ужаса нелепо, поскольку дверь была старая, на пружинах, и
начала быстро восстанавливать свое первоначальное положение. Он
всячески пытался обратить этот процесс. То ногой, в частности
пяткой, то локтем. Но самое эпичное было то, как он старался
удержать поднос с едой и соком. Я понимала, что засмейся сейчас,
такой подарок судьбы в лице моего брата с завтраком в постель мне
больше никогда не получить.
Наконец, перестав бороться и ввалившись в комнату окончательно, на
меня устремили пару янтарных глаз. Глаза... папины глаза. Как он
был похож на отца. Такой же умный и слегка грустный взгляд, нос
чуть вздернутый, маленькая россыпь веснушек на лице, волосы цвета
скошенной пшеницы... Фигура уже формировалась. Не удивительно,
Степке скоро стукнет восемнадцать лет. Он удивительно быстро
набирал мышечную массу, ноги были длинные, жилистые, спина
подкачена благодаря плаванью. А еще вечная ухмылка на губах и
маленькие морщинки, которые уже залегли в уголках его глаз. Степка,
как же жаль, что так все вышло.
Пока я на него смотрела, тот пытался что-то мне сказать, прижимаясь
подбородком к подносу и придерживая стакан носом, который норовил
укатиться на пол.
- Шешстра, твою дивизжию. Шешстра!!- гневно уже повторил
братишка.
- Малый, вот скажи. Где тебя научили приносить завтрак в постель
дамам? А? Опять смотрел женские передачки, да? Я, конечно, ничего
не хочу сказать, но «Создай уют в доме» передача особенная,
понимаешь? Ее надо постигнуть. Хотя, что я,- делаю вид, что сказала
глупость. – Я тебе фартук куплю, новенький. С рюшиками.
Не удержалась и сквозь адскую боль начала смеяться. Ребра просто
врезались мне во внутренности, ноги сводило судорогой, от чего я
плакала и смеялась.
- Смейся-смейся, Дорогая. – «Дорогой» меня Степа стал звать еще с
детства. Он часто с мамой смотрел телевизор и дурацкие сериалы,
оттуда и нахватался всякой дряни. «Лика, я же тебя люблю? Люблю!
Значит, ты для меня дорогая!»- сказал мне маленький пятилетний
мальчишка. Улыбнулась, вспоминания, и вновь взглянула на брата.- Я
слышал, как ты пришла. И даже вижу, что от тебя осталось. Ты
звонила Данилу?- Отрицательно киваю головой.- Ясно, значит, ему
позвоню я. И еще. Я предупреждаю тебя в последний раз,- в такие
моменты, когда мой брак злился, даже нет, был в ярости, его повадки
были точной копией отца: четко поставлена речь, резкий тон, когда
тот был не доволен, пронзительный взгляд поистине тигриных глаз. Я
сглотнула, потому что знала, что последует за этим.- В последний
раз, слышишь? Если ты еще хоть один разок пойдешь туда, клянусь
отцом, я выйду против тебя! Ты меня поняла?
