В спортивный туризм я попал достаточно случайно. Так сложились обстоятельства, что у меня был хороший пример для подражания, старший брат Алексей, которому я вообще стремился подражать во всём, в чем можно. А он любил походы и турслеты, вернее, вспомогательные мероприятия, неизбежно сопровождающие каждый турслет. Поэтому в походы мне ходить чисто теоретически очень хотелось, хотя я совершено их не представлял себе – как они устроены, что там бывает, да и для чего это всё.
Кстати, «для чего» – и сейчас не представляю.
Вторая случайность привела меня в березниковский городской комсомольский штаб «Трубачи», где самодеятельная песня и участие в простеньких походах были нормой жизни, а Категорийные Походы (произносилось именно так, с большой буквы) превращали их участников в легендарные и героические личности. Именно с ГКШ я сходил свой первый поход на Усьву, на Столбы, в мае 1986 года, то есть в безобразно позднем возрасте для начала занятий туризмом: в шестнадцать лет. Через два года со штабистами же я сходил в первый в жизни категорийный поход, а затем сводил три пеших похода, три лета подряд в 1988—1990 годах1. Успешность их была весьма переменной, радость достижений сильно омрачалась детскими ссорами, детскими же неудачами в отношениях с подружками, ну и, конечно, тем, что от запланированного обычно удавалось сделать немного.
С той же степенью уверенности я могу сказать, что в спортивный туризм я попал совершенно неслучайно, предопределенно. В самом деле, моя пионерско-комсомольская активность практически не могла не привести меня в ГКШ, а там зачатки интересов, посеянные братом, не могли не расцвести буйным чертополохом. Да и какая разница, случайно или нет?
В походе 1990 года по Приполярному Уралу я окончательно сдружился с будущей женой Светланой. Я был тогда студентом МГТУ им. Н. Э. Баумана, она только что поступила в МИТХТ им. М. В. Ломоносова, так что территориальная основа для отношений просматривалась совершенно очевидно. Поход оказался последним для моей штабной походной компании, ядром которой (совершенно равновесным мне) был мой одноклассник Витя. Он тоже сдружился окончательно в том походе со своей будущей женой, но так сложилось, что ни в один поход вместе мы больше не сходили.
Затем последовал весьма неудачный поход 1991 года на Приполярный. Как только поход Свете надоел, она заявила, что сломала рюкзаком позвоночник, и по этой причине пришлось от устья Пон-Ю идти не на Олений перевал, а на Желанную через хребет. Дома перелом прошел в течение недели и больше никогда не беспокоил.
Итогом столь продуктивной дружбы не могла не оказаться свадьба – и она состоялась в августе 1992 года. В качестве свадебного путешествия мы сходили на сплав по реке Мойве в только что созданном Вишерском заповеднике. По легенде, нас туда направила газета «Примета», специальный выпуск которой был затем посвящен этому походу.
После череды откровенно неудачных вылазок 1993 и 1994 годов, в 1995-м мы вчетвером все же сходили в поход третьей категории сложности на Приполярный, от Кожим-Рудника до Манараги и дальше на Желанную2. Его результат, в целом, нас порадовал, так как после пятилетнего перерыва снова удалось побывать на Манараге, а тогда для нас это очень много значило. Соответственно, в головах стали появляться всякие-разные мысли о дальнейшем росте. Мысли эти поддерживал Андрей, участник похода 1995 года, тоже крепко сдружившийся со Светой. Настолько, что после окончания мною аспирантуры (с чего начинается эта повесть) он с ней полтора года пожил в одной общежитской комнате, и закончилось это только синхронно с рождением нашей дочери. Вроде бы месяцев за восемь до последнего он чего-то накосячил в материальной стороне совместной жизни, а потому был изгнан с применением специального визита туда тёщи (моей), однако в 1996-м году до этого оставалось еще довольно много времени.
