Больно. Почему же так больно? Все тело как будто резали пилой. Возвращались и опять пилили. Еще и еще. По частям. Дышать почти не получается. Рот заполнился какой-то густой и соленой жидкостью. Голова. Она раскалывается на двадцать частей. Или на сорок? В виске стучит пульс, противно и медленно, как капли воды в незакрытом до конца кране.
Кап… Кап…
Как будто каждая следующая капля размышляет, полететь ей вниз или остаться. Когда уже закончится эта бесконечная боль? Это должно закончиться. Боль разрывает правый глаз. Он сейчас лопнет. Он лопнет и станет легче. Больно.
Господи, помоги!
Каждый раз одно и то же. Как можно к этому привыкнуть? Нужно терпеть. Скоро все закончится. Терпеть.
* * *
Во дворе многоэтажки собралось человек пятнадцать. Мужчина средних лет с наголо бритой головой, в синих джинсах и черной кожаной куртке, отчаянно жестикулировал, показывая куда-то вдаль. Его крупное лицо с блестящими глазами-бусинками, которые обрамляли густые черные брови, большой мясистый нос, тонкие губы – всё на его лице выдавало деятельное возмущение происходящими событиями.
Проходящие мимо люди останавливались. Вокруг постепенно образовывался плотный круг внимательных зрителей. В глазах женщин был неподдельный ужас. Некоторые стояли, зажав рот рукой. Мужчины, опустив голову, хмуро смотрели на землю.
Из-за плотности человеческого присутствия не было видно самого главного. Глядя со стороны, неосведомленному человеку могло показаться, что это стихийное собрание жильцов дома напротив. С повесткой дня, как не позволить очередному буржую спилить все деревья маленькой аллейки, отделявшей двор от крупного шоссе, чтобы построить очередной бизнес-центр.
Вдалеке завыла сирена. Ее приближающийся звук только усиливал эффект надвигающегося ужаса. Машина остановилась в метре от собрания. Из нее выскочили двое мужчин в белых халатах. Толпа расступилась, образуя проход в самый центр круга.
– Разошлись. Разошлись, я сказал! – грозно крикнул врач реанимации, опускаясь на колени. – Что тут у нас?
– Что? – спросил его напарник, крепкий мужчина лет пятидесяти.
– Разошлись, я сказал! Что непонятно? На три метра от меня отойти всем! – рявкнул врач.
– Готов, – тихо произнес он через секунды, морща высокий лоб. Его красивое мужественное лицо выражало скорбь и беспомощность.
– Может…?.. – фельдшер посмотрел на него, вопросительно поднимая бровь.
– Бесполезно. Пиши время смерти: 18:35.
– Записал. Пойду машину вызову. Пусть забирают. И принесу что-нибудь накрыть, – тихо произнес фельдшер, поднимаясь. – Разойдитесь! Представление закончено. Давайте, давайте, нечего тут больше смотреть! – громогласно добавил он, направляясь к машине.
За ней подъехала еще одна. Из нее вышли полицейские и человек в штатском с чемоданчиком в руке.
* * *
– Добрый день! – поздоровался капитан. – Подробности есть?
Его голос совершенно не соответствовал его брутальной внешности. Он говорил скрипучим и визжащим фальцетом.
– Есть. Труп. Остальное узнаешь у этих, – он махнул головой в сторону никак не желающих расходиться зевак.
– Ладно. Пойдем, посмотрим!
И направился в сторону толпы.
– Товарищ полицейский! – крикнул бритоголовый мужчина с глазами-бусинками. – Товарищ полицейский, я все видел! Я видел, как он уехал! – человек продирался сквозь толпу, пытаясь как можно быстрее добраться до капитана.
– Вы кто? – раздраженно спросил капитан.
– Прихваткин Сергей Иванович. Я шел вон оттуда, когда случилась авария. Я все видел. Я видел, как она поехала вон туда и скрылась за поворотом. Я запомнил номер. Водителя не запомнил. Все так быстро произошло. А машина – белая Тойота. Номер записал потом, чтобы не забыть.
