Середина июля. Разгар короткого в наших умеренных краях лета. Жара непроходящая и непобедимая. Пикантная встреча двух незнакомых людей, мимолетная, но запоминающаяся на всю жизнь. Ночь подглядывает в окна многоэтажного дома, которые белым своим свечением нарушают его сон. Над каждым подъездом одиноко горит фонарь, не смыкающий ни на секунду свое недреманное электрическое око.
От края до края многоподъездного дома – он кажется просто бесконечным – протянулась широкая асфальтированная дорога, на которой спокойно могут разъехаться по крайней мере два транспортных средства, не заметив своих габаритов.
В ряду роскошных «БМВ», «Ауди» и других иномарок, выстроившихся вдоль дороги, словно позирующих на престижном автосалоне, особо выделялся «Мерседес» последней модели, Е-класса. Охотно подставляя один бок свету уличного прожектора, словно радуясь так, как радуются палящему солнцу вновь прибывшие пляжники в надежде побыстрее приобрести бронзовый загар, он красовался своей серебристой металлической кольчугой.
Около одного из подъездов, на лавочке, под раскинувшей свои ветви красавицей березой, сидели трое парней лет двадцати. Они громко переговаривались между собой, каждый старался заглушить остальных, смеялись и шутили друг над другом. Под лавочкой и рядом с ней стояли и лежали пустые бутылки из-под пива и водки. В руке у каждого было еще по бутылке пива. До них из раскрытых окон и распахнутой настежь балконной двери с пятого этажа доносились завывания современной музыки, неудержимый хохот и девичий визг. Веселье было в полном разгаре.
– Хороший подарок сделал тебе батя на именины, – сказал один из подберезовой компании, обращаясь к соседу.
Тот потер лоб, пьяно улыбнулся.
– Ага, даже ключи отобрал. Теперь не покатаешься.
Диалог на мгновение забуксовал.
– Скажи спасибо, что вообще не убил после того, как увидел свою тачку. Здорово вмастырились в этот столб. Хорошо, живы остались. Я думал все, кранты, – после паузы продолжил первый.
– А чо такого особенного с ней случилось? Крыло только помяли. Всего делов-то, – уточнил именинник.
– Пить надо меньше, – подвел черту под беседой третий.
– А чо? Давай колеса одолжим, – поднявшись, предложил виновник торжества и провел рукой вдоль шеренги машин по другую сторону тротуара. – Прокатимся, телок снимем, потом вернем?
– Тебя чо, Санек, на подвиги потянуло? – спросил третий, самый трезвый из них.
Санек, казалось, никакого внимания не обратил на это замечание.
– Мне «мерс» вон тот нравится. Мужик вышел и даже на сигнализацию не поставил, – удивился Санек и уверенным шагом, нисколько не раскачиваясь, несмотря на зашкаливающий счетчик принятого на грудь алкоголя, направился к своей заветной мечте.
– Если не поставил, значит, уверен, что никто его и пальцем не тронет, – не унимался более трезвый приятель.
А тем временем на лестничной клетке подъезда, против которого припарковалась заветная тачка – приз пьяному герою, разворачивалась грустная сцена расставания.
Она, завернувшись в белую простыню, стояла босиком на бетонном полу. Белые шикарные локоны ниспадали на изящные плечики. Он нежно держал ее за хрупкую талию. Никак не могли оторваться друг от друга, слившись в бесконечном, затяжном, как прыжок с парашютом из плотных слоев атмосферы, поцелуе.
– Мне пора, – остановившись и отдышавшись, наконец сказал он. – Простудишься, иди домой.
– Увидимся завтра? – мягким, будто кошачья поступь, голосом спросила она.
Мужчина посмотрел на часы.
– Завтра уже наступило. Одна минута первого, восемнадцатое июля, – ответил он, – все, исчезаю. Я от своей охраны сбежал. Они, должно быть, жутко волнуются и психуют. Ищут по всему городу. Не скучай. Пока.
